Змеевик
Шрифт:
Машина остановилась. Мы все замерли и будто оглохли, словно реальность нуждалась в передышке. Потом звук вдруг вернулся, и я подняла голову, немного отстранившись от шеи Олафа, чтобы увидеть в окне нашей машины пушистые зеленые кусты. Это означало, что мы съехали с дороги, но мы и не в воде, что уже хорошо.
— Это был чертовски рьяный маневр, Тиберн. — Подал голос Эдуард. Я покосилась в его сторону и немного повернулась, чтобы увидеть его ладонь, прижатую к руке Олафа, словно еще один предохранитель для обеспечения моей безопасности.
Моргнув, я посмотрела в противоположное окно и до меня дошло, что мы были на другой стороне дороги — нас развернуло в обратную сторону. Господи. Адреналин пролился по моему телу, как шампанское.
— Прошу прощения за это, народ. Особенно вы, Блейк. Вы там в порядке? — Спросил Тиберн.
— Да. Да, я цела. — Я вдруг осознала, что это действительно так. Я все еще была в объятиях Олафа, у него на коленях, но не отстранялась, потому что я знала: эти руки меня защитили. На это я не могла злиться. Я посмотрела на Олафа — наши лица были очень близко друг от друга, почти на расстоянии поцелуя.
— Спасибо Ол… Отто за то, что держал меня так крепко.
— Ты больше не напугана. Почему? — Спросил Олаф.
— Во-первых, я сразу успокаиваюсь, если дерьмо уже случилось. Во-вторых, я знала, что ты защитишь меня, даже если тебе придется закрыть меня своим телом. Я просто знала, что ты это сделаешь.
— Ты доверила мне свою безопасность. — Сказал он.
— Да. — Ответила я, все еще глядя в черные озера стекол его солнцезащитных очков. Я видела в них свое маленькое отражение.
Его зверь метнулся вспышкой жара и пронесся по моей коже волной мурашек. У меня перехватило дыхание, а пульс подскочил в глотку. Мои руки крепче обхватили его за шею, а тело невольно прижалось к нему — раньше, чем я успела себя остановить. Сперва я не могла разобрать, но вдруг увидела янтарные глаза в своей голове. Моя львица подняла свою голову и вдохнула всю эту силу, которая позаботилась о нашей с ней безопасности. Я не могла спорить с тем фактом, что Олаф был достаточно силен, чтобы сделать все, что нам необходимо, но за пределами силы и мощи мы с моей львицей имели слишком разные представления о том, каким должен быть потенциальный партнер. Слишком разные.
Я почуяла жар, выжженную солнцем почву — она была настолько горячей, что я ощутила ее всей своей кожей. Его лев не пах как животное. Он пах выжженной травой в лучах такого гигантского солнца, что оно могло спалить все вокруг. Я проглотила этот запах, прижавшись лицом к его шее, чувствуя, как его лев горит внутри него. Это успокоило мою львицу — помогло ей унять мой человеческий страх. Мы были в безопасности. Зачем цепляться за страх, если есть более приятные занятия? Моя львица очень ясно дала мне понять, чем, или, вернее, кем она хотела бы сейчас заняться. Это помогло мне прийти в себя перед тем, как Эдуард спросил:
— Анита, ты в норме?
— Теперь да. — Сказала я, буквально отдирая себя от шеи Олафа и отстраняясь от него всем телом. Часть меня ждала, что он будет сопротивляться, но он не стал. Более того, он сказал:
— Кажется, мой контроль не так совершенен, как я надеялся. Полагаю, что не смогу удержать человеческую форму, если ты будешь сидеть у меня на коленях.
— И что, я могу просто пересесть на колени к Бернардо, и ты даже не будешь ему угрожать? — Спросила я.
— Да. — Олаф немного спустил очки — достаточно, чтобы я увидела, что его глаза были нечеловечески оранжевыми. Я смотрела в глаза его зверя с расстояния в несколько дюймов, и моей львице это понравилось. Я стала сползать с его колен, почти что падать, но меня поймал Эдуард. Вернее, его ноги просто оказалась у меня на пути.
— Ваши ауры слились по краям на секунду. — Сказала Далтон с переднего сиденья.
Я перебралась с колен Эдуарда на колени к Бернардо, потому что нам нужно было как можно больше пространства между моим зверем и зверем Олафа. Я двигалась достаточно быстро и смущенно, чтобы Бернардо поймал меня перед тем, как я успела свалиться.
— Просто хочу уточнить, Отто. Тебя устраивает, что Анита закончит эту поездку у меня на коленях? — Поинтересовался Бернардо.
Олаф кивнул. Его очки вернулись на место, так что больше никто в машине не увидел проблеск его ярко горящих глаз, которым он поделился со мной. Я надеялась, что они уже вернулись к его человеческим черным, но, судя по мурашкам, которые бегали по моей коже, это было не так.
— Да.
— Хорошо. — Сказал Бернардо, и внезапно руки, осторожно державшие меня секунду назад, обвились вокруг. Он немного приподнял меня и передвинул в более удобную позицию. Я не сопротивлялась. Я просто спокойно обняла его за шею без позыва лихорадочно схватиться за что-нибудь в страхе за свою жизнь, пока машина бесконтрольно вертится на дороге. Я обняла его и позволила ему обнимать меня в ответ. В этом не было романтики — так просто было безопаснее.
— Я завожу машину. Мы готовы ехать? — Спросил Тиберн.
Все согласились.
— Если обещаете, что остаток пути будет чертовски скучным, то да. — Сказала я.
Он усмехнулся.
— Я приложу все усилия, чтобы вы заскучали, маршал.
— Тогда поехали. — Сказала я. Мой голос был полон фальшивой жизнерадостности.
Тиберн осторожно въехал обратно на шоссе. Он развернулся возле школы, которая, если верить знаку у дороги, гордо звалась «Домом Сахароголовых Акул».
— Почему ваши ауры слились? — Спросила Далтон.
— Вы, видимо, не в курсе, но я — носитель ликантропии. — Заметила я.
— Но вы не перекидываетесь. — Уточнила она.
— Нет, не перекидываюсь. Но один из штаммов ликантропии, который я ношу, львиный.
— А я теперь верлев. — Добавил Олаф.
— Я все еще не понимаю, как это могло заставить ваши ауры смешаться.
— Моя львица среагировала на его льва. — Пояснила я.
— Ваша львица на всех верльвов так реагирует? — Поинтересовалась она.
— Нет. — Сказала я и покосилась на Олафа. Он посмотрел на меня в ответ. Про себя я отметила, что его усы и бородка смотрелись неплохо, но на голове прослеживалась темная тень, как будто вечерняя щетина проступала не только на его лице. Интересно, он стал брить голову до того, как начал лысеть, или после?