Змеица
Шрифт:
— Мне жаль. Эта женщина была вашей родственницей? — спросила из вежливости.
— Нет. Она была мой дарайей. Я подарил ей этот особняк.
Я замолчала. Мы подходили к тем темам, на которые я предпочитала не говорить. Продолжила с интересом рассматривать интерьер, игнорируя последнюю реплику. У моей предшественницы был хороший вкус.
Азар не напирал, словно позволял мне привыкнуть к новой информации. Мы осмотрели первый этаж и вышли к главкому входу. Мне очень хотелось уйти отсюда.
— Есть еще второй и третий этаж. Жалеете посмотреть? — галантно спросил мужчина.
— Нет. Дом очень красивый… Зачем я здесь?
— Не сочтите за наглость, дарайя, но у меня к вам деловое предложение. — Я отступила на шаг назад. Он это заметил: — Не стоит пугаться раньше времени. Дело в том, что я женат. У меня замечательная супруга, и я ее сильно люблю. Но, как одному из членов правления дахаров, мне по статусу положено иметь шаяни. Я знаю Ульвиру уже давно, и она мне и раньше помогла в этом вопросе. Я предлагаю вам фиктивные отношения. Вы будите изображать мою любовницу, за это я буду платить вам щедрое жалование.
Я не могла поверить в его слова. И решила переспросить:
— Вы будете давать мне деньги за то, что мы будем любовники только на словах?
— При условии, что о нашем договоре никто не узнает… Я счастлив в браке, и мне не нужны другие женщины. Это большая редкость для нашего вида. У многих это может вызвать подозрение и лишнее внимание. Я человек тихий, предпочитаю уединение городской суете. Для меня спокойствие моей семьи превыше всего.
— Я понимаю.
— Значит, вы согласны на мое предложение?
— Конечно! — произнесла с радостной улыбкой.
Азар действительно был влюблен в свою жену. Он с трепетом рассказывал о ней и о детях. Даже пообещал познакомить нас. Хотя я с трудом представляла подобную встречу — все же в глазах его жены я буду любовницей, хоть и фиктивной. После публичного признания им моего статуса дарайи в храме Серпенты мы договорились встречаться раз в неделю в этом особняке на несколько часов. Азар проводил меня до калитки, возле которой ожидал мой экипаж. Поцеловал на прощанье руку.
— Был рад знакомству, дарайя. С нетерпением буду ждать вашего посвящения. И примите мой подарок, — он посмотрел на ключ, что я сжимала в руках все время, — Этот особняк теперь ваш. Примите его в знак нашей долгой дружбы.
— Спасибо, — только и смогла произнести от удивления.
Огромный трёхэтажный дом с большим садом теперь принадлежал мне. У меня своего жилья никогда не было, всю жизнь я ютилась по съемным комнатам, а здесь целый особняк! От волнения даже голова закружилась.
В приподнятом настроении села в карету, где меня уже ожидала Ульвира. На суровом лице женщины играла приятная улыбка:
— Вижу, ты приняла предложение Азара.
— А как я могла отказать от такого?!
— Азар — честный дахар. Дариушу повезло со старшим сыном. В тот вечер, когда тебя чуть не раскрыли, мне пришлось поделиться с ним о твоей природе. Он мне и предложил такую сделку, но решение ты приняла сама.
— Хоть бы все предложения были такие, как у Азара.
Ульвира хмыкнула.
— Так не будет. Двоих дахаров ты должна выбрать.
— Почему двоих? — удивилась я. — Вы же говорили, если Азар первый, то остался один. Вы говорили, что будет достаточно всего двоих.
— Дариуш — старейшина. Он прикрыл сына, но не может позволить, чтобы традиции были нарушены. Мне жаль, но тебе придется выбрать еще двух мужчин.
— А мне-то как жаль…
— Я бы тоже не отказалась от подобной сделки. Жаль, что у Дариуша только старший сын степенный. Бахрам рассудительностью не отличается.
— Бахрам? Так звали нага, что хотел увидеть мое лицо.
Теперь я вспомнила, кого мне напоминал Азар.
— Это младший сын Дариуша Девлата. У них хороший старинный род. Но младший Девлат не отличается рассудительностью отца и брата.
— А с ним тогда еще был дахар. Кажется, его зовут Камиль. Он тоже родственник Дариуша?
— Камиль из рода Анвар. Тоже хороший род. И дахар он ответственный, но когда Камиль и Бахрам вместе — это гремучая смесь, от которой не знаешь, чего ожидать.
Больше я не задала вопросов, мне не хотелось выдавать свое любопытство. В моей ситуации любое случайно оброненное слово могло быть неправильно воспринято и перекручено против меня.
Под размеренный цокот копыт по брусчатке мы вернулись к дому Медянок. Лимек ждал нас у входа. Как и я, он был уверена, что Ульвира прислушается к его словам и наложит на меня заклятье забвение. Невозможно было описать его удивление, когда я вышла с кареты, подав ему руку. Одна гримаса сменяла другу: непонимание, растерянность и гнев. Он был ошарашен тем, что к его словам не прислушались.
Охранник помог выйти Ульвире и сразу же набросился на нее с расспросами:
— Мне казалось, мы поняли друг друга. Марианна опасна, ей нужен дополнительный контроль, — завел он песню.
Ульвира шла по дороге к дому, словно потеряла слух, еще больше раздражая Лимека своим безразличием
— Мы поговорили с ней, и она пообещала исправиться, — сказала хозяйка дома Медянок.
— А через десять минут она сбежит, обворовав вас, — он перегородил ей дорогу к дому.
Я наблюдала за ним из-за спины Ульвиры: зрачки расширены, на лице играли желваки. Словно пороховая бочка с горящим запалом — еще немного, и взлетит на воздух.
— Лимек, я плачу тебе деньги за безопасность Марианны. Решения здесь принимаю только я, — парировала Ульвира. — Отойди в сторону.
Впервые я прониклась к этой женщине огромной благодарностью и уважением. Чуть помедлив, охранник выполнил распоряжение. В его осатанелом взгляде читалась лютая ненависть.
Я изумилась, когда вышла утром к завтраку. Гостиная напоминала антикварный кукольный магазин. Повсюду были расставлены фарфоровые девушки-марионетки. На красоту игрушек нельзя было налюбоваться — яркие платья, соломенные шляпки с цветами и обилие тончайшего декора — столько кропотливого труда, что они с достоинством посоперничали бы с признанными произведениями искусства.