Знакомство с Тишковым
Шрифт:
"Некрасивый поступок для коммуниста, - сказал Капоров.
– Очень некрасивый".
Тишков стал было ему возражать. Но Капоров, очень нервный мужчина, никого не мог долго слушать. Он только погрозился, что в случае повторения подобных фактов Тишков будет строго наказан по партийной линии за подрыв руководства колхоза. И сейчас же уехал на своем "газике", так и не выяснив, в каком состоянии находится колхоз Желтые Ручьи.
Тишков на этом, однако, не остановился. Он ездил к Капорову в райком, но никак не мог к нему попасть и пошел в райисполком - вот к Сергею Варфоломеевичу.
"Правильно, - вспомнил
И все-таки Сергей Варфоломеевич возмущался сейчас не Бескудниковым и не Тишковым, хотя он много лишнего рассказывает, а Перекресовым.
"Неправильно ведет себя Перекресов, совершенно неправильно. Даже странно для секретаря обкома. Ему бы надо было потребовать у председателя колхоза документы, допустим, тот же план, просмотреть его, потом проверить в крайнем случае на фактах. Можно даже было собрать колхозников, поговорить с ними, дать указания, напомнить задачи. Люди любят послушать руководителя. А Перекресов вроде как пошел на поводу у этого Тишкова. Для чего-то согласился смотреть свиней. Что, он их никогда не видел, что ли? И хоть бы раз он перебил Тишкова. Слушает все сплетни. А ведь известно, нужно выбирать главное даже в разговоре. Надо хотя бы задавать вопросы. А Перекресов молчит".
Сергею Варфоломеевичу опять хотелось есть. У него даже чуть кружилась голова, может, от голода или от вчерашнего - ведь выспаться так и не удалось. И он уже совсем невнимательно слушал Тишкова. Хотя Тишков еще раза два кольнул Сергея Варфоломеевича.
Тишков снова за что-то хвалил Григория Назаровича, превозносил его агрономические способности и, похоже, противопоставлял агронома всему районному руководству. Ну, это-то уж явный перекос и глупость.
Наконец Тишков рассказал, как снимали Бескудникова и выбирали его, Тишкова. Ему, видно, не с кем раньше было поговорить обо всем этом. Некому было это все рассказать. И вот он обрадовался, что нашлись слушатели.
– Ну, а теперь прошу поглядеть наше хозяйство, - сказал Тишков и обвел вокруг своей суковатой палкой, когда они вступили на узенький мостик через ту же Кудинку, которая здесь, на землях колхоза, делает излучину.
10
У Сергея Варфоломеевича вспотели ноги. И это было самое неприятное. Все-таки нельзя столько ходить по такой жаре в сапогах. Надо было бы туфли с дырочками надеть. Что, в самом деле, обуться разве не во что? Но кто же знал, что придется так долго ходить!
"Этот черт безногий Тишков, - сердился Сергей Варфоломеевич, - будто нарочно решил уморить и секретаря обкома, и председателя райисполкома. А ему самому ничего не делается. Или на протезе ему легче ходить? Он ведь сам сказал, что у него не свои ноги. Не своих-то ног не жалко!"
Тишков повел гостей сперва на колхозные огороды. Потом провел зачем-то по некоторым приусадебным участкам. Показал, где уже строятся из бурого камня коровник и конюшня. "Все-таки, глядите, я добился своего! радовался он.
– Свой строительный матерьял!" И уже затем вывел гостей на поля, где в первую очередь, по новому заведению, будет разведена кукуруза, а также увеличены посевы пшеницы, ржи и овса.
Особо гордился Тишков так называемым Темным Углом, где нынче колхозники выкорчевали весь ненужный кустарник, освободив для посевов большое пространство.
– Тут у нас вроде как свой Казахстан, - смеялся он, хотя ничего смешного, по мнению Сергея Варфоломеевича, не было.
– Глядите, какая целина! А ведь никто не верил, что освоим. Освоили.
И Тишков повел гостей вокруг Темного Угла, уже вспаханного и готового принять семена.
– Земля-то какая, масло!
– наклонялся он над черными комьями и брал в руки.
– Хоть сию минуту на хлеб намазывай.
А у Сергея Варфоломеевича просто отваливались ноги.
– Коровок я сейчас вам не покажу. Не имею возможности, - сожалел Тишков.
– Они у нас далеко, на выгоне. К вечеру только прибудут.
"Ну и слава богу!" - вздохнул про себя Сергей Варфоломеевич.
– А вот чушки тут. Сейчас мы вам покажем чушек.
О чушках Тишков упоминал несколько раз, водя гостей по полям. Чушки, можно было подумать, главный предмет его гордости.
"Уж показал бы ты их скорее, и ну тебя к дьяволу, - раздраженно думал Сергей Варфоломеевич, тяжело дыша и искоса поглядывая на Перекресова. Неужели он не устал, Перекресов? Неужели это, все ему интересно? Хотя, кто его знает, может, это все ему в новинку. Книг-то, брошюр разных по сельскому хозяйству он начитался, а в натуре, наверно, мало что видел. Вот и восполняет пробел в образовании. А я для чего тут болтаюсь?"
Хозяйство Тишкова не произвело сильного впечатления на Сергея Варфоломеевича. "Конечно, - думал он, желая быть справедливым, достижения тут кое-какие есть. Тишков, должно быть, мужик с головой, хотя и наговаривает лишнее. Но кто видел хозяйство в том же "Авангарде", того этими показами не удивишь. В районном масштабе это семечки. Что бы о нас ни думали в обкоме, мы тоже, слава богу, не дураки. Если б Желтые Ручьи представляли районный интерес, мы бы сами давно ими занялись. Никитин что-то сюда не торопится. Он тоже вокруг передовых колхозов хлопочет. Там решаются главные успехи. А чушек разных мы видали... Не в них дело. И где они у него, эти чертовы чушки? Уж показывал бы скорее, да хоть бы присесть. Ноги прямо не идут. Мочи никакой нет".
Они подходили опять к узенькому мосту, с которого начался осмотр хозяйства.
Сергей Варфоломеевич напрягал последние силы. Если б его сейчас посадили обедать, подали бы ему, допустим, даже кетовую икру с маслом, яички всмятку, украинский борщ с сосисками или любимые с детства пельмени, он бы все равно не смог есть - устал до последней степени. Уснуть бы лучше всего. Или хотя бы посидеть. Перейти мост, поглядеть, если уж так хочет Тишков, на этих его паршивых чушек и потом посидеть в прохладе, выпить холодной водички, а еще лучше бы кваску из погреба. Вот кваску бы он, правда, выпил. Не надо никакого обеда, а только бы кружечку кваску кисленького.
Подошли к мосту.
Сергей Варфоломеевич чуть приободрился. Но Тишков вдруг сказал:
– Погодите. Вон видите кустарник в низине? Вы думаете, он останется? Нет. Тут же лучшие земли!
"Ну и пусть лучшие", - хотел сказать Сергей Варфоломеевич, стремившийся к мосту. Но не сказал, потому что Перекресов заинтересовался словами Тишкова.
А Тишков, придерживая рукой скрипящий протез и тяжело опираясь на палку, стал спускаться у моста в низину, где гнилостно пахло болотом и чернел густой кустарник. Пришлось пойти за Тишковым.