Знаменитые женщины Московской Руси. XV—XVI века
Шрифт:
Таким образом, исследование, проведенное Т.Д. Пановой вместе с антропологом А.С. Никитиным, вносит много нового в изучение облика и черт характера Софьи Палеолог.
В дальнейшем Т.Д. Панова продолжила исследование жизни и деятельности византийской царевны Софьи и его результаты отразила в небольшой книге «Великая княгиня Софья Палеолог». В ней отмечено, что родство византийских императоров с русскими князьями имело давнюю традицию. Например, первой женой императора Иоанна VIII Палеолога была русская княжна Анна Васильевна, дочь Василия I. Правда, она рано умерла, во время эпидемии чумы, и не оставила потомства{234}.
В книге Панова более подробно изложила все сюжеты, затронутые ранее в статье. Кроме того, она поместила в ней много интересных
В 2004 г. в музеях Московского Кремля была организована выставка «Италия и Московский двор». Для нее был издан каталог с научными статьями о русско-итальянских отношениях XV–XVII столетий, относящихся и к периоду брака Ивана III с Софьей Палеолог. В данных работах отмечено, что именно с конца XV в. отношения России с итальянскими городами-государствами становятся наиболее интенсивными. Этому, несомненно, способствовала женитьба великого князя на византийской принцессе. После ее смерти поток итальянских мастеров в Москву постепенно иссяк{236}.
В статьях каталога отмечено, что династический союз великого князя и царевны укрепил международное положение Русского государства и позволил ему взять на себя роль крупнейшего оплота православия{237}.
В каталоге помещено много иллюстраций, связанных с жизнью и деятельностью Софьи Фоминичны, в том числе уникальные вышивки, изготовленные в ее мастерской.
Исследователи, работающие в музеях Кремля, связывают с именем Софьи икону «Спас Нерукотворный» XV в., которой ее якобы благословил отец. Если данная версия верна, то она полностью опровергает предположение некоторых исследователей о том, что византийская царевна была католичкой.
Католическая религия отвергает святость икон и запрещает поклоняться им.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что личность и жизненный путь Софьи Палеолог не раз привлекали внимание различных исследователей. В этом плане ей повезло существенно больше, чем большинству русских знатных женщин. В то же время в ее биографии остаются спорные и неясные моменты. Например, была ли она православной, когда приехала в Москву, сколько было у нее дочерей, какие лица окружали византийскую царевну и ее старшего сына? Не совсем ясно, почему многие современники недолюбливали Софью? Спорным остается вопрос о том, насколько сильным было ее влияние на мужа и на московскую придворную жизнь. Занимала ли она при дворе высокое положение или, напротив, при решении многих вопросов должна была получать согласие мужа и в итоге оказывалась бесправной? Был ли значительным ее личный вклад в историю русской архитектуры и искусства и культуры в целом?
Оставила ли она свой след на процесс формирования Русского централизованного государства?
В настоящем исследовании будут рассмотрены все эти вопросы и по возможности даны развернутые ответы на них.
В большинстве исследований о великой княгине Софье Палеолог мало сведений о ее детских годах. Попробуем восполнить этот пробел, используя исследования по истории Византии{238}.
Зоя, так звали Софью на родине, была младшей дочерью морейского деспота Фомы (1409–1465) — одного из сыновей византийского императора Мануила II (1391–1425) из династии Палеологов. Год рождения царевны неизвестен, но исследователи предполагают, что она появилась на свет во второй половине 40-х гг. XV в.{239}
Династия Палеологов стала править Византийской империей с середины XI в., победив в ходе междоусобных сражений представителей рода Ласкарисов. За два века правления Палеологи лишь один раз уступили трон Иоанну Кантакузину (1347–1354) — правителю Морей (Пелопоннеса). Окончательно победив, они даже начали привлекать на службу потомков своих прежних соперников. Это делалось для укрепления постоянно слабеющей императорской власти.
С XIV в. положение византийских императоров было очень сложным. Им приходилось постоянно лавировать между Западом и Востоком, т.е. между латинскими странами, подчинявшимися римскому папе, и усиливающейся Османской империей. Желая сохранить относительную самостоятельность, они были вынуждены то признавать свою вассальную зависимость от турецких султанов, то заключать унии с католическим духовенством. Дед Зои император Мануил II из-за натиска турок даже хотел бежать в европейские страны. Но его спас восточный завоеватель Тамерлан, который разгромил воинственного турецкого султана Баязета. После этого в Турции пришел к власти султан Магомед (1402–1421). С ним императору Мануилу даже удалось подружиться.
У Мануила было шесть сыновей: Иоанн, Федор, Андроник, Константин, Фома и Дмитрий. Трон сначала унаследовал Иоанн VIII (1425–1448). Его правление уже не было таким безоблачным, как в последние годы отца. Ему даже пришлось признать себя данником султана Мурада II (1421–1451) и выплачивать Турции ежегодную достаточно внушительную сумму денег. Хотя для страны это было тяжелым бременем, но благодаря этому население было ограждено от грабительских набегов турецких завоевателей.
Следует отметить, что первой супругой Иоанна VIII была русская княжна Анна — дочь великого князя Московского и Владимирского Василия I и литовской княжны Софьи Витовтовны. Но она скончалась в юном возрасте во время эпидемии и не успела родить ребенка. Второй супругой императора стала Софья из побочной ветви рода Палеологов. Она также скончалась рано. Поэтому император женился в третий раз на Марии Трапезундской, дочери правителя Трапезундской империи, существовавшей на северо-востоке Малой Азии в 1204–1461 гг.
Однако ни одна из жен не родила императору наследника. Поэтому после смерти Иоанна в 1448 г. трон перешел к его брату Константину, ставшему последним правителем Византии.
Отец Зои, Фома, был одним из младших сыновей императора Мануила. После достижения совершеннолетия он получил в управление западную часть Пелопоннесского полуострова, который в то время назывался Мореей. Чтобы закрепить свое положение на этих территориях, он женился на дочери местного князя Кентуриона Цаккариа — Екатерине{240}.
После свадьбы с Екатериной, состоявшейся, видимо, в 1429 г., Фома потребовал, чтобы ее отец отдал ему свои владения. Они, по его мнению, являлись приданым невесты{241}.
Из-за этого между новыми родственниками сложились не самые простые отношения. О них со временем, несомненно, узнала и Зоя-Софья.
До 1428 г. всем полуостровом управлял старший из сыновей императора Мануила, Федор. Потом ему пришлось поделиться с братьями Константином и Фомой. С 1443 по 1449 г. Морея была поделена только между Константином и Фомой, поскольку Федор, как и Андроник, постригся в монахи. Константин, став императором в 1449 г., начал вести активную борьбу за возвращение империи ряда утраченных земель. Поэтому вторым правителем Морей, ее восточной части, стал самый младший брат Дмитрий. С ним у Фомы нередко возникали различные конфликты, поскольку Дмитрий проводил откровенно протурецкую политику и был противником унии с католиками{242}.
Можно предположить, что с детских лет Зоя была свидетельницей распрей между родственниками по самым различным вопросам. Она наглядно видела, что за свою власть необходимо постоянно бороться даже с близкими людьми.
Исследователи отмечали, что в первой половине XV в. только население Морей могло себя прокормить. Ситуация на этой территории была сравнительно благополучной. Намного хуже было положение в Константинополе. После нападения крестоносцев в 1204 г. город так и не смог восстановиться. Его окрестности представляли собой пустыню, поэтому голодовки длились годами. Торговля находилась в упадке, грязь, нищета и эпидемии наносили урон населению. В 1430 г. в Константинополе жило всего 30–40 тысяч человек, а в 1453 г. набралось не больше 5 тысяч человек, способных взять в руки оружие для защиты города от турок. Иностранцы, посещавшие столицу империи, вспоминали, что в огромном городе жизнь теплилась лишь в некоторых полуразрушенных домах. Большой императорский дворец представлял собой развалины, разрушен был даже знаменитый ипподром. Кирпичи с его стен растаскивались местными жителями для своих нужд{243}.