Знайте русских!
Шрифт:
– Ладно-ладно, – примирительно буркнул морской пехотинец, – уж и пошутить нельзя. Скажи ей, что пошутить хотел. А то ишь как взбеленилась, того и гляди буркалки повыцарапает.
Курочкин перевел, и представители Би-би-си успокоились.
– А теперь, Гриша, слушай мой план, – Максаков стал серьезен, – можешь и союзничкам переводить. – Сейчас мы с тобой изымаем у этих фруктов их документы и кинокамеру…
– Это видеокамера, – вставил Сваровски.
– Да какая мне разница? – пожал плечами Пантелей. – Я что, снимать собираюсь, что ли? Ты мне лучше вот что скажи, оператор,
– Камера же не моя, а студийная, – поляк оказался более рассудительным, чем его патронесса, – и стоит немало денег.
– Ущерб тебе возместит Правительство Российской Федерации, – торжественно пообещал Пантелей, приложив на всякий случай ладонь правой руки к сердцу.
– Можно, – кивнул Сваровски.
– Приступай, – тут же отдал распоряжение морской пехотинец. – Значит, мы берем их документы, камеру и заявляемся с тобой на базу под их именами, – продолжал Пантелей, – ты – тележурналист Мишель Гудвин, я – Петр Сваровски, оператор…
– Но Мишель – это женское имя, – от такой русской наглости девушка широко открыла глаза, – а вы, простите, мужчина.
– Мишель по-нашему – Миша, – нашелся Максаков, – и у французов это тоже пацан. А потом они что, разбираются в именах? Я имею в виду пиратов. Вон есть у меня знакомый Агабаба. Если бы не знал, что он мужик, вовек бы по имени не догадался, какого он полу, – привел убедительнейший, по его мнению, факт Пантелей.
– Допустим, – условно согласилась девушка, взяв на себя привычную роль оппонента, тем более что по служебному статусу Курочкин задавать вопросы старшему по званию мог только с его разрешения, – но вы же, насколько я понимаю, английского языка не знаете!
– Так я же оператор, – снова парировал Максаков, – я интервью брать не буду. Мое дело – снимать. Желательно тихо и по одному, – улыбнулся Пантелей.
– Хорошо, – не уступала журналистка, – а если вам надо будет пообщаться с вашим товарищем? Спросить у него что-нибудь? Вы по-русски будете говорить?
– Ты поляк? – Максаков обернулся к Сваровски, который усердно раскурочивал свою кормилицу.
– Так, – кивнул тот, – поляк.
– Ну, и я буду поляк, – пожал плечами Пантелей. – Тем более что поляки сейчас НАТО жопу лижут, – Максаков продемонстрировал знание международного положения, – так что подозрений не будет. Пропшекаю что-нибудь: чш, пш, дж, дженькуе, пан…
– Дзенькуе, – обиженно поправил морского пехотинца Сваровски.
– Ну, похоже, – старший сержант удовлетворенно кивнул, – главное, чтобы Курочкин меня понял.
– Я пойму, товарищ старший сержант, – поддержал командира Григорий.
– Еще бы, – усмехнулся Пантелей. – Все, прения закрываю, – он стал пристраивать в видеокамеру пистолет, – базарить нет времени. Эти бандюки и так, наверное, уже волнуются, куда это журналисты запропастились. Мишель, – морской пехотинец обратился к девушке, – ты сидишь на телефоне, и если позвонит этот так называемый «офицер штаба» – морочишь ему голову. Делай что хочешь, но держи его на крючке. Поняла?
– Поняла, – тихо ответила девушка.
– Гриша, пошарь там среди контрабандистов, подбери мне одежонку, – приказал Максаков, – сам оденешься в шмотки оператора. Я в них не влезу.
Через пять минут одетые более-менее прилично морские пехотинцы были готовы к выходу.
– Ну, как говорится, бог не выдаст, свинья не съест, – выдохнул Пантелей, широко перекрестился и зашагал по направлению прикрытого ветвями «Лендровера». Курочкин повторил жест командира и двинулся следом…
– А если пиратов предупредили, что должна приехать женщина? – с тихим испугом произнесла Мишель.
Глава 36
– Ну-у-у, – разочарованным шепотом произнес Пантелей, – я бы снял шляпу, если бы эти ребята меня удивили. Если это охрана, то я – папа Римский. За версту их учуять можно, – Максаков втянул ноздрями смешанный с марихуаной сигаретный дым. – Да они и не скрываются особо, – подметил морской пехотинец.
– Значит, уверены в себе и никого не боятся, – подвел черту Курочкин и добавил: – А теперь, товарищ старший сержант, заткнитесь и помалкивайте, а то спалите всех.
– Ладно, – буркнул Максаков, – командуй, «баланитес египетский».
– Стой! – раздался из кустов грозный приказ, и на дорогу вышли два автоматчика, держа оружие наготове. – Кто такие?
– Журналисты, – ответил Курочкин, стараясь сохранять спокойствие, – телеканал Би-би-си. У нас здесь назначена встреча. Нас должны ждать.
Один из головорезов достал портативную рацию и стал о чем-то говорить на непонятном языке.
– Проезжайте, – пират качнул стволом автомата, указывая направление. – Езжайте прямо по дороге, никуда не сворачивайте, – предупредил он, – иначе – бум! – и охранники захохотали, обнажив желтые, прокуренные зубы.
– Спасибо, – поблагодарил Курочкин, и Максаков без проволочек двинулся дальше.
– Пока что все нормально, – выдохнул Пантелей, – посмотрим, что нас ждет на базе.
Но никакие особые сюрпризы в логове пиратов их не ожидали. Главарь шайки отсиживался на «Виктории», а рядовым членам банды было фиолетово, кто приехал и зачем. Было известно, что к Хиджаму Фаруху должны приехать гости, и этого было вполне достаточно. Мнимых журналистов, правда, постоянно сопровождали вооруженные люди, но было видно, что это не от недоверия к чужакам, а лишь по причине того, что посторонние могли заблудиться. Да и на борт сухогруза их надо было как-то доставить.
Впрочем, катер и рулевой ждали у стенки. Катер был тот самый, который еще вчера Пантелей распотрошил из пулемета, установленного на плавающем транспортере.
– Рад приветствовать представителей свободной прессы на борту «Виктории», – осклабился Хиджам Фарух, быстрыми шагами приближаясь к ступившим на палубу журналистам, – я предупрежден о вашем визите и ждал вас. Я – Хиджам Фарух, капитан этого судна и всего поселка.
Курочкин с тревогой глянул на своего командира, опасаясь, что как только тот услышит фамилию пирата, то немедленно кинется на него и задушит, однако Максаков был сама невозмутимость.