Золотая лихорадка
Шрифт:
Выбранную площадку обнесли колючкой в несколько рядов. Привезли охрану, а потом и строителей. Строителями были зэки, которые, приближая ударным трудом миг досрочного освобождения, быстренько возвели все корпуса. Уже на стадии строительства были задуманы спецканалы для транспортировки «черного золота» – этот термин появился в среде обэповцев, шерстивших впоследствии Приокский завод цветных металлов, или, как его называли в народе, золотую фабрику. Правда, Фомы уже рядом и близко не было. Он получил с предприятия все, что мог, и тихо слинял в кусты. Но пока золото только предстояло украсть...
В Каримове построили цех по производству золота пробы 999,9. Всем потребителям достаточно высшей пробы 999,5 – металл такой чистоты необходим в основном в ракетно-космической и электронной технике, в сверхпроводящих схемах. Понятно, что серьги и кольца из такого золота делать никто не будет. А главная «жила» «черного золота», по задумке Фомы и его технологических консультантов, должна была возникать именно из сверхчистого производства: прежде всего это дополнительная цепочка во всем цикле, потому что к процессу переплавки добавляется электролиз.
Как все происходило? Просто, как в сказке про золотое яичко. В электролизном цехе золотой фабрики (цехе аффинажа) – огромные ванны с азотной кислотой, подогретой до полусотни градусов. В этой кислотной бане золотые матрицы парились шесть-восемь часов. Все это время они находились под присмотром нескольких аппаратчиков и сменного мастера, которому надо было контролировать еще и другие территории, других рабочих. Именно здесь и была недоработка Фомы, посчитавшего, что работяги если и унесут килограмм-другой золотишка, то оно все равно за четверть цены осядет у него в кармане. Основной доход, как задумывалось, должен был проистекать из других каналов.
Первая крупная кража «поставила на уши» не только заводскую администрацию и местную милицию, но и именитых чиновников из московского правительства и МВД. Шутка ли?
Сперли эталонный слиток, из тех, какие существовали только в спецхране Государственного банка. Выплавляют их на заводе – и туда... Тот эталонный слиток, конечно, не нашли. Фома на этот раз посоветовал соответствующим «товарищам» спустить все на тормозах. Короче говоря, сняли одного, уволили другого, поменяли охрану. А золото продолжали воровать. И тогда Фома решил извлечь дивиденды даже из своей ошибки и взять это дело под свой контроль. И разработал технологию краж с завода.
До поры до времени «золотые» воры работали каждый на себя. Они хорошо знали представителей своего круга, помогали друг другу в сбыте специфического товара. Большинство и не догадывалось, что за всем этим стояла фигура кандидата экономических наук Константина Фомина.
Первоначальная механика кражи золота оставалась простой. Любой рабочий достаточно свободно передвигался по цехам. Доступ к ценному сырью ничем не ограничивался. Контроль осуществлялся только на заводском периметре.
«Несуны» на откупные не скупились, барыш того стоил, даже урезанный. Они и оперативникам предлагали такие взятки, что можно было сразу купить «мерседес», пусть и не шестисотый. Впрочем, оперативники появились позже. Поначалу же все крутилось в своем кругу. И Фому это устраивало.
Рудное золото не крали. Оно с примесями серебра, да и форма его неудачна для транспортировки. Вор незаметно «тырил» либо брусок уже переплавленного и очищенного металла на выходе из печи, пока его не просчитали, не пронумеровали, либо остаток золотой матрицы во время или после аффинажа. Добычу прятали в рабочей рукавице, благо та была довольно вместительна. Во дворе фабрики, в укромных местах, в стенах за вытащенными кирпичами, оперативники впоследствии находили куски по четыре-пять килограммов. В одном тайнике было по нескольку рукавиц – так сказать, коллективная заначка. Обычно через дыры в стенах добыча и уходила с производственной территории.
Далее выброшенную «посылку» подбирал сам вор или его подельщик. Оставался последний этап – вынос с непроизводственной территории на волю. Опять надо было пройти КПП или преодолеть забор с несколькими рядами колючки. Тут в ход шел транспорт. Например, «ЗИЛ» с пищеблока.
Вырвавшуюся «посылку» встречал еще один участник «цепочки», который вновь прятал все в тайник. И уже из «вольного» тайника «черное золото» уходило к людям Фомы, которые, пользуясь отмененной тогда Чубайсом государственной монополией на операции с драгметаллами, спокойно его реализовывали.
Среди «несунов» попадались настоящие каскадеры. Представьте стену под три метра высоты. На ней балка, по которой надо пройти шагов пять. Потом еще подняться. На такое и за деньги не любой акробат решится, тем более все делалось в темноте. Прежде предстояло достать из стены кирпичи, проделать лаз. Потом проверить тайник на надежность. После этого еще раз подняться и вложить туда рукавицу с золотом. И последний заход, чтобы перебросить добычу на «вольную» территорию...
... После пропажи эталонного слитка на золотой фабрике, хоть и не приняли кардинальных мер, все же стало строже. И Фома ничего с этим не мог поделать. Вохровцев-женщин заменили прапорщики из спецподразделения внутренних войск. На выходе из производственной территории установили «голевой» режим: оставил робу в одной раздевалке, пошел в душ, затем голяком через контрольный пост. В другой раздевалке натянул свое и пошагал домой, ничем не обремененный. Теоретически. Практически все обстояло иначе.
Прапорщикам из охраны тоже очень хотелось что-нибудь поиметь из несметных богатств. Были случаи, когда они сами искали исполнителей, чтобы заветную мечту сделать явью. Иногда наоборот – работяга-несун выходил на алчущего охранника.
С выходом чубайсовского «постановления» полулегальное воровство быстро переросло в наглую растащиловку. Государство выпустило из рук монополию на цветные и ценные металлы. Образовавшуюся нишу мгновенно заполнили ТОО, ООО, АО и прочие «О» всевозможных новых русских. На золоте стали делать бизнес. Спрос на «черноту» вырос мгновенно. И Фома понял, что теряет контроль над ситуацией. Правда, он не очень расстроился: за несколько лет заработал столько, что хватило бы и праправнукам. И стал потихоньку отходить от дел, дабы не замочили конкуренты-беспредельщики.
Свято место, как известно, пусто не бывает. После Фомы первым в городе заявил о себе некто Карло. Этот молдаванин работал в городе с бригадой земляков-шабашников. Завязавшиеся знакомства и молдавский коньяк поспособствовали устройству Карло на золотую фабрику. Здесь Карло быстро смекнул, на какой Клондайк попал. Разрозненные цепочки отдельных несунов он стал объединять в одну общую бригаду, то есть делать то, против чего Фома так яростно восставал, убирая с дороги желающих придать процессу организованный характер. Фома хотел разделять, а не объединять...