Золотая лихорадка
Шрифт:
Впрочем, неловкость моя не была долгой. Егерь вошел в комнату и только тут обнаружил, что у него две гостьи. Он всплеснул руками и проговорил:
— Боже, какая встреча! Ну как же я мог ошибиться! Я уже и подумал, когда шел к дому, что меня ждет приятная неожиданность. Ну еще бы! Женская ножка не так часто ступает на дорожку, ведущую к моему скромному уединенному обиталищу, а вы, вы там наследили знатно! — Он погрозил Ане узловатым пальцем, а потом его взгляд перекинулся на меня, и у меня отчего-то перехватило дыхание. Егерь смотрел на меня умными, ясными, насмешливыми темными глазами, его большой рот улыбался, и я не могла не узнать его. Хозяин ухмыльнулся и сказал:
— Недаром
Егерем оказался не кто иной, как мой недавний беспокойный попутчик Сема Моисеенко.
12
—»— Егерь, ты опять со своими шуточками, — сказала Аня. — А ведь мне совсем, совсем не смешно.
— Да мне уже пятьдесят лет не смешно, Анечка, а я все-таки стараюсь, — отозвался Сема. — Клюю, клюю помаленьку, а все жив. Как говорил ребе Менахем с Молдаванки: «Посмотрите на воробью, которое само добывает себе пище! И таки из неплохого источника!» Ну, с чем пожаловали? Особенно вы, Маша. Аню-то я давно знаю, несколько годков уже. А вот вы, прямо скажем, удивили.
— Егерь, — проговорила Аня, — Колю убили.
Моисеенко как будто и не удивился. Он поднял на нас свои умные глаза, и только сейчас я увидела, какие у него тяжелые набрякшие веки, какая глубокая морщина залегла на переносице, как непросто сомкнулись серые губы, верхняя тонкая и нижняя чуть выпяченная, потолще. Сема сказал, как будто ничуть и не удивившись:
— Вот, значит, как. Не везет нам. Сначала Родик пропал, теперь вот Коля погиб. Убили? Как?
Аня хотела говорить, но в горле ее разорвался сухой комок, придавив первые готовые вырваться слова. Она застыла, да так и сидела, как до того в ожидании Егеря — прямая, натянутая, как струна, с сухими глазами и адом в глазах. Я поняла, что говорить придется преимущественно мне. Впрочем, это устраивало меня как нельзя больше. Я промолвила:
— Вы позволите называть вас, как в электричке?
— Да за ради бога! Можете и дальше называть меня Семой. Да хоть Гиви или Анзором, только к делу! — На этот раз Егерь был абсолютно серьезен, только в глубине глаз плясало что-то отдаленно напоминающее сарказм.
— Хорошо, — сказала я. — Словом, Сема, я имею прямое отношение к этим событиям. Родион — это мой босс, он вызвал меня сюда через Аню. Я приехала уже после того, как он исчез, впрочем, это оговаривалось сразу же в телефонном разговоре.
— Вот как.
— Да. Мне сказали, что в вашем доме были обнаружены следы борьбы, лужа крови на полу, а в ней — трубка Родиона и прядь его волос, которую, верно, вырвали в борьбе.
— Все это так, милая моя, но сначала расскажите мне, что там произошло с Колей!
— С Колей… — Я проглотила подкативший комок. — Колю убили вчера ночью в офисе фирмы «Суффикс», принадлежащей Злову Борису Сергеевичу.
Брови Семы Моисеенко сомкнулись на переносице, и сейчас он меньше всего был похож на того веселого попутчика, который травил анекдоты и смешно ужасался словам соседствующей с нами старушки-ксенофобки.
— Злова? — повторил он. — Это… да, это вредно для здоровья.
Я наскоро изложила ему события вчерашней ночи и заметила, что ситуация столь запутанна и неопределенна, что грозит повлечь за собой все, что угодно.
— У нас могут быть еще проблемы, — закончила я.
Сема Моисеенко смотрел на меня. Потом повернулся ко мне вполоборота и сказал:
— Деточка, все сказанное вами воссоздает у меня в памяти историю, которую рассказала мне тетушка
«Ваши билеты».
«Мы их потеряли».
«В таком случае у вас будут проблемы», — злобно сипит проводник.
«Ша, люди, вы таки только послушайте, шо он говорит! Мы потеряли билеты, на вокзале у нас украли вещи, Мойша отстал от поезда, и вообще мы едем не в ту сторону. И он таки говорит, что у нас будут проблемы!»
Сема Моисеенко повел плечами и без улыбки посмотрел на меня. Что и говорить, рассказанная им анекдотическая история из жизни пресловутой тетушки Ривы в контексте нашей ситуации звучала совсем невесело.
— Маша, вы полагаете, что я могу как-то пролить свет на это дело? — спросил он в упор.
— Дело в том… м-м-м… — называть его Семой как-то язык не повернулся, и я предпочла не называть его никак, — дело в том, что именно в вашем доме были обнаружены следы исчезновения Родиона. Верно, он ожидал вас, точно так же, как только что ожидали мы с Аней. Только все отличие состоит в том, что мы ДОЖДАЛИСЬ.
Отличие таки верное, — сказал он с утрированным еврейским акцентом. — Я хотел сказать, что, — он перешел на нормальную, без ерничества речь, — что в этом деле для меня куда больше ясного, нежели неясного. По крайней мере, определенно одно: Родион исчез, Коля убит. Вот это совершенно ясно, а все остальное — не более чем ненужные детали. Да. Впрочем, вы пришли по адресу. Я ведь немного смыслю во всем этом. В некотором роде — старый одесский сыщик, только с другой стороны баррикад.
— Егерь хочет сказать, — внесла уточнение Аня, — что Шерлок Холмс был с той стороны, кто сажает; а Егерь у нас с другой стороны — тот, кого сажают.
— Совершенно верно изволили заметить, — ехидно сказал он, энергично пройдясь по комнате, по той самой комнате! Лицо его выразило самое непримиримое недовольство. — В свое время пришлось окончить немало тюремных университетов. Ну да ладно. Хватит словоблудия. Это хорошо для тети Ривы, когда она полощет белье и перемывает кости соседям. Значит, Злов. Видно, он совсем совесть потерял. Впрочем, о чем это я? Какая еще совесть? У него ее никогда толком и не было. Все это определенно мне не нравится. И самое дурное — это то, что Злов сам по себе не решился бы на такой беспредел, какой он сейчас творит. Значит, за ним кто-то стоит. Кто-то сильнее его.
— Я слышала… некто Ключ? — проронила я.
Егерь коротко передернул плечами:
— Ключ? Это положенец по южной Украине, который должен контролировать, в частности, Николаев, выступать в роли третейского судьи в непонятках? Я слышал о нем. Слышал также, что он выпустил нити управления из своих рук. Прогнулся. Хоть он и вор в законе, кто сейчас чтит старые понятия? Да все клали на них с прибором, в том числе и на этого Ключа клали. Нет, если бы Ключ полностью контролировал работу Злова, то такого беспредела не было бы. Что касается того Гочи, то есть Кочкарева, то я, живя здесь уже сколько времени, о нем краем уха слышал. Мелочь. Без благословения своих хозяев он не то что в зловский «Суффикс», на крышу сарая не полезет. Это «шестерка». Уверяю вас, Маша, вы оказали кому-то ценную услугу, убрав этого Гочу. Что же касается того поца, которого вы поймали-таки у «Суффикса», то мне почему-то кажется, что он давно валяется где-нибудь в канализации с пробитой головой или с «пером» под лопаткой. Я почему-то именно так полагаю.