Золотая медаль (пер. Л.Б.Овсянникова)
Шрифт:
Прежде всего, надо было каждое утро, когда так приятно понежиться в теплой постели, отвоевать у лени один лишний час. Просыпаясь, Марийка приказывала себе: «Вставай!» Ей не раз приходилось повторять это, пока, в конце концов, она отваживалась снять одеяло.
«Ага, так? — думала девушка. — Так ты выполняешь свои решения? Так ты борешься с собой? Ну, хорошо, увидим!»
С вечера она начала ставить около кровати стакан с водой и миску. Проснувшись, наклонялась над миской и вдруг лила себе холодную воду на шею, плескала в лицо. Это было легче сделать, чем снять одеяло, но после этой процедуры лежать с мокрой
«Ну, что, встала? — злорадно спрашивала себя Марийка. — И так будет каждое утро, пока ты не приучишься вставать без холодного душа!»
Но и отдав девушке тридцать лишних часов ежемесячно, лень все еще преследовала ее. Она уже не отваживались встречаться с Марийкой впрямую, тем не менее нашла другой, обходной маневр. Она подкрадывались наиболее часто тогда, когда ученица сидела за уроками. Не шептала теперь: «Ты же можешь выучить это завтра, на свежую голову, а сегодня пойди в кино, пойди к Юле, к Нине…» Нет, теперь лень стала хитрее. Она появлялась в образе какого-то воспоминания, мечты или просто мысли, которые не имели никакого отношения к тригонометрии или физике и отвлекали внимание Марии от учебника на другие вопросы.
С такой формой лени было более тяжело бороться, так как часто ученица и сама не замечала, как вдруг ее мысли отлетали куда-то далеко от работы.
И все же первые бои уже были выиграны, и Марийка с радостью убеждалась, что она медленно, но уверенно завоевывает в классе звание отличницы. После блестящего ответа по украинской литературе девушка получила также пятерки по истории, педагогике, тригонометрии, химии и астрономии.
Было короткое время, когда у Марийки настало легкое разочарование астрономией и профессией астронома, но в скором времени прошлое увлечение этой наукой снова вернулось. Девушка часто видела огромный стеклянный купол круглого здания где-то среди высоких гор, где начинаются альпийские луга.
Это была астрономическая обсерватория. Она, Марийка, сидит в глубоком кресле, припав к окуляру мощного телескопа. В горах глухая ночь. Мчит Земля сквозь космические пространства, и вместе с нею мчит Марийка навстречу неизвестным созвездием, навстречу загадочной, прекрасной царице ночи — планете Луна. Нет, она совсем не загадочная. Как чудесно видно на ней неровные волнистые края кратеров, широкие трещины, некоторые из них, наверно, в несколько километров шириной!
И вот в одну из таких ночей произошло необычное событие в Марииной жизни — она открыла признаки пребывания на Луне живых существ. Да, вопреки всем научным доказательствам, Марийка доказывает, что на «мертвой» планете существуют умные живые жители…
Девушка с силой стучит ладонью по столу.
«Ах, вот ты которая! Ты все еще видишь в своей будущей профессии фантастическую романтику и за это ее любишь! Нет, ты полюби ее за творческие будни, за напряженный труд, за радость служить своей работой народу!»
Отвоеванный лишний час утром означал, что рабочий день Марийки начинался раньше, чем обычно. Она начинала его физзарядкой и садилась заканчивать уроки, которые не успела сделать вчера.
Марийка никогда теперь не ограничивалась усвоением материала из учебника. Она подбирала в библиотеке книги, журналы. В журналах часто находила новый материал, читала научные исследования, которые по-новому освещали тот или иной вопрос в науке или литературе.
Готовя уроки по педагогике, Марийка очень увлеклась произведениями Макаренко. Она даже купила их, чтобы всегда иметь под рукой.
Учительница педагогики Мария Макаровна, приятно удивленная глубокими знаниями Марийки, как-то спросила у нее на уроке:
— Вас очень интересует педагогика, Полищук? Вы готовитесь стать педагогом?
— Нет, Мария Макаровна, — ответила ученица, — я не чувствую в себе такого призвания. Но меня интересует педагогика.
А впрочем, с подобным вопросом мог бы обратиться к Марийке и учитель химии. Химия, как и астрономия, особенно ее интересовала. Ученицу поражало могущество науки. Девушка восхищалась смелостью советских ученых, которые вторгалось в тайную лабораторию природы и сами учились создавать такие вещества, которые раньше давала только живая природа.
Марийка любила химию еще и за то, что она рассказала, из каких веществ состоят планеты, и помогла определить век бабушки-Земли. На Мариином столе можно было увидеть труды Менделеева, Бутлерова и Зелинского. Много читала она художественных произведений — и классиков, и современных писателей.
Никогда еще Марийка не работала так настойчиво. Ничем не омраченный ясный ум, острая дотошная мысль помогали ей схватить самое главное, добраться до чудесных сокровищ науки. Чем большее она узнавала, тем безграничнее раскрывался перед ней мир научных достояний, тем более зажигалась она желанием обо всем узнать, все постичь.
Наибольшим удовольствием для нее было теперь познание жизни. Конечно, она не носилась орлом в облаках, была она еще птенцом, имела вместо крыльев колодочки и на мир смотрела с невысокой ветки. Но тем более увлекала Марийку потаенная мысль взлететь вверх и глянуть на жизнь с высокого полета. Она догадывалась о неизведанных чувствах, которые ждут ее, об остром наслаждении достичь головокружительной высоты, когда талантливые открытия и изобретения приходят к человеку как награда за муки творчества, за неутомимую работу.
Марииных подруг удивляло, как она успевает так много сделать.
— Это же тебе надо с утра до вечера не вставать из-за стола, — разводила руками Нина Коробейник. — Ты не домашние уроки делаешь, а каждый раз готовишь рефераты. Нет, Мавка, ты знаешь какой-то секрет работы, и с твоей стороны просто нечестно скрывать его от ближайших подруг!
— Знаешь, Нина, закалить силу воли…
— А, ты снова об этом, — перебивала Нина. — Наверное, не только в этом дело!
— Я думаю, что это — самая большая моя победа, Нина. Вот захотела и заставила себя работать на полную свою мощность! Но, знаешь, мне тяжелее было организовать мысль. Я и сейчас еще срываюсь на этом. Подожди, я тебе объясню. Представь, что ты села за стол.
— Ну, представила.
— Ты раскрыла книгу, хочешь сосредоточиться, но в тебе еще бурлят посторонние, другие чувства и впечатления, звучат обрывки фраз, ты не можешь от них избавиться, так как они невольно набегают, накатывают волнами.
— Поэтично!
— Подожди, поэзия здесь ни при чем. Мысли разбегаются, и ты не можешь их мобилизовать. А они должны работать на тебя, это твои верные слуги.
— Мозг?
— Ну да, его надо заставить выполнить твою волю, в данном случае овладеть содержанием книги.