Золотая планета. Тетралогия
Шрифт:
– Но как только операция начнется...
– продолжила она, но я перебил, наигранно усмехнувшись:
– Или выполню приказ, или меня ликвидируют. Как все знакомо! И где мы всё это уже проходили?
– Тогда тебе ничего не угрожало, - понимающе улыбнулась Мишель.
– Ты об этом не знал, но реально тебе ничего не угрожало. Тебя бы просто отпустили. Сейчас - нет. Что бы ни стояло на кону, с началом операции оно перестанет иметь значение, и ты должен помнить об этом. Иначе в свете последних событий можешь решить, что мы не станем рисковать тобой, что блефуем. Нет, не блефуем, Чико. Не в этот раз.
– Когда-то донья Катарина отдала свою дочь сюда, к нам, в корпус, - вновь взяла слово сеньора Гарсия.
– И та проходила Полигон вместе с нашим взводом, на равных. Вместе со всеми сражалась, стреляла, убивала. И даже была ранена. Она, инфанта, наследная принцесса самого сильного в мире государства, рисковала жизнью - можешь себе это представить? Ее мать пошла на это, Хуан. Чтобы сделать ее сильнее. И поверь, Лея усвоила многие ее уроки.
Так что еще раз подумай, Чико. До момента, когда ты выйдешь навстречу клиенту, волен отказаться. После...
– Вздох.
– Ты даже не ее сын, но и с сыном она поступила бы так же.
– ...Если бы была хоть какая-то надежда сделать из него человека...
– добавила сеньора уже тише, но все услышали и опустили головы.
– Иди, Хуан, - подвела итог Мишель, - и думай. Мы начинаем поиски неугодных, и как только окончим - дадим знать. Вопросы есть?
Я отрицательно покачал головой.
– Тогда свободен.
Я встал и молча вышел. Под ложечкой сосало.
Ну да, все правильно. Иной уровень доверия, иное отношение со стороны королевы просто так не даются. "Испытание кровью", придумали же! И главное, именно тест, психологический, честный и открытый. Смогу "спустить курок", всадить стилет в горло - молодец. Пригожусь. Не смогу... Нафиг я им тогда не нужен. А разговор сейчас - чтобы не сделал глупость ТАМ, во время теста. Действительно ведь могу подумать, что блефуют, после ласк королевы...
Но они не смогут меня принять в случае провала - народ не поймет, потому перестраховались. И если что, покажут ее величеству запись разговора, что не при делах, что честно предупредили.
А почему "кровью"? Если я смогу сделать это, переступить через черту...
Тех, кто переступил через нее, через грань человеческой жизни, многое отличает от остальных. Когда переступил намеренно, целенаправленно, а не замочил кого-то в угаре драки, или нажимая спусковой крючок от безысходности, как я в сто шестнадцатой. Это иной образ мышления, иная оценка окружающих. Я смогу разговаривать с ними почти на равных, без этой непреодолимой пропасти между нами. Правильно сказано, как "часть команды". Единая система ценностей, единая шкала оценок - это очень, очень-очень много для моего последующего воспитания! Не говоря уже о смягчении секретности. "Уйти" после этого никто не позволит, и королева будет первой, кто отдаст приказ на утилизацию, как приказала казнить того парня в казематах, когда возила меня на экскурсию.
Так что этот тест нужен в первую очередь ей, чтобы у нее самой поднялась на родственника рука. И только потом - мне.
Но пока у меня было немного свободного времени, можно было потратить его на одну задумку. Пару дней назад в каморке девчонок Белоснежки среди груды макулатуры я нашел стопку бумажных постеров. Да-да, не пластиковых, бумажных. Сколько им лет - понятия не имею - бумага хотя и усовершенствованная, не чета той, что использовалась столетия назад, износо и огнестойкая, но БУМАГА. И на одном из листов красовалось черно-белое изображение моего кумира, человека, на которого я до сего времени старался ровняться.
– Оперативная у себя?
– спросил я у "морпеха", охраняющую вход в диспетчерскую. Та пожала плечами, не ответила. Ясно, не положено, а необходимости нарушать этот в принципе не особо соблюдаемый пункт устава она не видела.
Я вздохнул и активировал канал связи с диспетчером.
– Слушаю?
– раздался голос одной из двух дежурных девочек.
– Оперативная у себя?
– Соединить?
– Если это не сложно.
Щелчок, звонкое "пи-ип", и мне ответил голос Марселлы:
– Да, Хуан?
– Вы у себя?
– Что-то случилось?
– Нет.
– Я замялся.
– Если вы у себя, выйдите, у меня такое дело... Не хочу забивать им оперативный канал.
Марселла рассоединилась, я почувствовал, что заинтриговал ее.
Можно было сделать это раньше, но я ждал именно ее смены. Чувствовал, что из всех оперативных она легче всего пойдет навстречу. Как, почему - вопрос не ко мне, а к нашей сеньоре Лопес: она учила чувствовать людей не органами чувств, а чем-то иным, внутренним, и кое-какой прогресс в этом деле наметился.
Гермозатвор поднялся, оперативная вышла, тщательно скрывая любопытство на лице. "Морпех" на несколько метров отошла, чтобы скрыть такое же любопытство в глазах у себя, превратилась в слух.
– Что такое, Чико? Что-то случилось?
Я протянул капсулу.
– Мне нужно распечатать это. В том виде, в каком оно есть.
– Что там?
– Картинка. Трехмерная. Оттиск с древнего постера. Вчера весь вечер над ним работал.
Оперативная недоуменно покачала головой.
– Зачем тебе это?
– Понимаете... В корпусе довольно неважно поставлено патриотическое воспитание. Не патриотическое, а... Как сказать... В общем, пропаганда, как и на кого нужно ровняться, перечень исторических персонажей. Ученые, полководцы, герои войн. Чтобы девочки знали, кто в истории человечества какой совершил подвиг и брали пример. И я решил начать эту традицию.
Сказать, что она обалдела - ничего не сказать. Видно, никто о таком не думал. Здесь есть уроки истории, но они так же отфильтрованы, как и в школах.
– Это первый эскиз, - продолжил я.
– Если будут заказы от руководства - поработаю над другими. Но главное, распечатать это, чтобы они посмотрели и им понравилось.
Марселла кивнула.
– Я гляну, не возражаешь? Заходи.
И бросив беглый взгляд, говорящий, "все под контролем", наказующей, подняла гермозатвор диспетчерской. Вошла внутрь, я последовал за ней.
Вот она, святая святых корпуса. Если честно, не так я представлял диспетчерскую. Помещение небольшое, метров десять на тридцать, три терминала операторов вдоль стен (один в резерве), один отдельный, дальше, в конце помещения. Все стены - сплошные завихренные визоры, правда, изображения передавали только два из них, передняя и левая стены. Каждое было разделено на... Сто сорок четыре и сто двадцать квадратиков камер соответственно, - посчитал я, - показывавших каких-то людей, в том числе посторонних, гражданских. Очевидно, группы "в поле". Правая стена представляла собой огромную карту-схему Альфы, на которой мигали зеленые, желтые и синие точки. И красные, но последних было всего две.