Золото гномов
Шрифт:
— В первом помещении были люди, — с усилием произнесла она. — Много. Вероятно, жрецы. Они сидели вдоль стен.
— У них было оружие? — жадно спросил Конан.
— Нет. Они были похожи на духов преисподней. Конан поморщился. Он не любил бессмысленных сравнений. Куда больше интересовали его боевые качества врага.
— Духи преисподней? — морща нос, переспросил он. — Сколько у них ног, рук, голов? Есть ли клыки? Материальны ли они? Я в том смысле, можно ли их разрубить мечом?
— Ах нет, я не о том, — покачала головой Сфандра. — Мне они показались неживыми… Не вполне живыми. Может быть, это были пришельцы из царства мертвых.
— Ладно, оставим пока твоих зомби, — нетерпеливо перебил ее Конан. Рассказывай дальше.
— Вперед вышла жрица… Она пошла прямо в стену, и стена расступилась перед ней, открывая доступ во второе храмовое помещение.
— Механизм, — сказал Конан. — Как он выглядел?
— Да, теперь я вспоминаю… Четыре лепестка раздвинулись, пропуская нас, и снова сомкнулись за спиной.
— Каким образом это произошло? Она надавила на какую-нибудь кнопку? Или там бегали рабы и крутили ворот? Рычаг?
— Я не помню… — На глазах Сфандры выступили слезы. — Я действительно не помню, Конан. Не мучай меня.
— Кром! Женщина, так для чего же ты ходила в храм? Тебя могли там убить, и ты погибла бы без всякой пользы для дела! Ты и сейчас еде дышишь, тебя отравили там какой-то дурманящей дрянью, и теперь, если ты умрешь от этого яда, ты будешь умирать с сознанием того, что жертва твоя напрасна и ничего, кроме глупости, ты не совершила!
— Прости меня… Я стараюсь. Я сейчас все вспомню.
— Камень, — вмешался Алвари. — Ты видела Алазат Харра?
— Да. — При этом слове перед ее мысленным взором мгновенно встал камень. Только его Сфандра и видела. Как в тумане, расплывалась и терялась статуя богини-девочки, маленькой воительницы в солдатском шлеме, которая насмешливо смотрела на нее раскосыми глазами. Пеленой были подернуты и стены храма с их диковинными письмами, и алый шелк, струящийся с плеч черноглазой жрицы. И только большой темно-синий камень сиял на круглом щите. Но камень светился не только изнутри. Луч света падал на него… Откуда? Она болезненно хмурила лоб, пытаясь вспомнить. Но видела один только камень.
— Как он там? — допытывался Алвари. — Они ничего с ним не сделали? Не вздумали, упаси Митра, огранить его или отшлифовать?
— Нет… Он — Власть и Сила, — сказала Сфандра. — Он чудо, величайшее из всех, что я видела, а мне приходилось участвовать в грабительских набегах и я перевидала немало падишахских сокровищниц.
— Все это пустая болтовня, — вмешался Конан. — Я и сам кое-что видел, так что нечего попусту развлекаться хвастовством. Где находится камень?
— Он украшает середину щита статуи Алат во внутреннем помещении храма. Я помню, что он был ярко освещен. Да, — медленно проговорила она, — теперь припоминаю, на него падал луч света. Он падал… из потолочного окна! На крыше есть окно, и в какой-то миг оно раздвинулось…
— Кто открыл его? Ты слышала какой-нибудь скрежет? Какой-нибудь звук? допытывался Конан.
— Нет… Мне тогда казалось, что его открыли звуки лютни…
— Чушь, — отрезал Конан. — Окно открылось, потому что люди сдвинули какой-нибудь засов, вот и все. Итак, детка, ты узнала немного, но это все же лучше, чем ничего. Камень в щите статуи, а на потолке храма есть окно. Я правильно тебя понял?
— Да. Но… Было что-то еще… Она силилась вспомнить и не могла. Несколько секунд Конан пристально смотрел на нее, но потом, видя, как она мучается, махнул рукой.
— Все выяснится на месте, когда я буду уже там, в храме. Постарайся поспать и прийти в себя, девочка. Ночью тебе понадобятся силы. Как только я вернусь сюда с камнем, будем уходить. Жрецы наверняка обнаружат его отсутствие почти сразу же.
— Жрецы… — повторила Сфандра. — Они о чем-то спрашивали меня. Боги, я ничего не могу вспомнить!
— Лучше поспи, — сказал Конан.
8. Ночная битва
Ночью храм Алат показался ему куда больше, чем днем. Притаившись в тени колодца, Конан осматривал высокие глухие стены, прикидывая, где бы лучше забраться на крышу. Проклятье, если бы несчастная дурочка приметила, нет ли лестниц, ведущих на крышу, ему было бы легче ориентироваться. Ладно, решил про себя Конан, будем исходить из того, что лучники на крыше имеются. Сколько их может там быть? Не больше двоих, решил он. Этого вполне хватит, чтобы прикончить любого самоубийцу, которому вздумается забраться в храм. Он хищно усмехнулся. Ну конечно, ведь эти люди исходят из того, что в Гиркании нет киммерийцев. Придется показать им, насколько роковым было их заблуждение.
Пригибаясь, он перебежал через площадь и оказался под самой стеной. Сандалии и плащ он оставил в лавке и теперь был почти голым, если не считать набедренной повязки и ножен с мечом. В руке он держал длинную веревку с крюком — давнее и испытанное средство штурма неприступных стен, скрывающих сокровища. Конан раскрутил веревку и забросил крюк за край стены.
— Ну вот, если лучники там, то они заметили крюк и непременно обрубят веревку, дабы вор вдребезги разбился о мостовую, — пробормотал он еле слышно. Он натянул и подергал веревку. Наблюдателю, если таковой имелся на крыше, показалось бы, что кто-то карабкается наверх. Однако к крюку никто не подошел. Конан потер ладони и взялся за веревку. Выбора не оставалось — нужно лезть.
Спустя несколько минут он был уже наверху и осматривался. Никого. Безумцы, неужели они так доверяют могуществу своей богини, что даже не считают нужным охранять ее? Нет такого бога, который помешал бы Конану украсть то, на что он положил глаз!
С этой отрадной мыслью киммериец принялся осматривать плоскую серую крышу. При ярком лунном свете он увидел блестящие медные лепестки, закрывающие отверстие в полу. Видимо, это и было то потолочное окно, о котором говорила Сфандра. Возле первого, самого большого, он обнаружил еще три, поменьше. Проклятье, сколько же их здесь? Киммериец покусал губу, раздумывая. Вероятнее всего предположить, что самое большое окно предназначено для освещения самого главного храмового объекта. То есть центральной статуи храма или центрального алтаря. Камень, скорее всего, именно там и находится. Если Сфандре не показали фальшивку, вдруг подумал он с тревогой.
Но времени на раздумья оставалось совсем мало. Поэтому Конан решил не мудрствовать лукаво. Камень — главная святыня храма, которая сделала Алат великой. Главная святыня — главный алтарь — самое большое окно. И нечего долго думать. С этой мыслью он начал шарить по крыше в поисках механизма, позволяющего раздвинуть эти четыре лепестка и открыть окно.
Искал он довольно долго. Гораздо дольше, чем считал возможным. Крыша была абсолютно пустой, голой — ни шероховатостей, ни выпуклостей, ни приметных камней с щелями, куда можно вставить пальцы. Ни одного украшения.