Золото гуннов
Шрифт:
Но и этого показалось Сварогу мало, и повелел он тогда зваться ему у народов разных и в разные времена Корсом, Коршем, Хорсом, Ярилой, Купалой, Коло, Сурьей, Овсенем, Световидом, Митрой и другими названиями. Пусть названий будет много — кому какое приглянется, но суть останется единой — дарить людям добро: свет и тепло.
А еще Богуслав расскажет о том, как жили предки русов при отце Арие-Яруне в горах, Пянджем нарекаемых, ибо спасались там от холодов великих, ниспосланных богами на землю. И звались они тогда по отцу своему ариями, и имели огнища и стада тучные, и умели не только стада пасти да охотой на зверя лесного промышлять, но и землю возделывать — оратавать, и дома строить, и детей своих уму-разуму учить. Хорошо жилось ариям: ни войн, ни ссор между собой. Лад и порядок кругом. Словно не на земле жили, а в Ирии небесном, богами да праведниками заселенном. А все потому, что Сварог повелел Ладо и Прове учить людей ладу и порядку, жить в правде, а не в лукавстве, знать о Яви, Прави и Нави. А еще Сварог повелел Велесу учить людей мудрости и уходу за скотом — основным богатством ариев, Ладе — любви и продолжению рода, Квасуре — готовить напитки освежающие либо, наоборот, горячительные, настоянные на травах разных, солнцем Сурьей вспененные, сурицей прозываемые.
Хорошо жили арии, словно у самого Сварога и его Сварожичей за пазухой. Но случилась однажды беда великая: затряслись горы пянджские, обрушились скалы на людей, поражая их; разверзлась твердь земная, поглощая их с домами, огнищами и скотом. Почему произошло такое — неведомо. Возможно, арии, сами, не понимая того, прогневали Сварога, и он покарал. Возможно, и иное что содеялось… Но случилось то, что случилось. Много тогда погибло ариев. Однако и остались некоторые, которые собрали вече и стали решать, как быть дальше.
И решило вече, что надо покидать Пяндж, ставший тряским и ненадежным, и идти в поисках лучших земель и мест обитания. А чтобы сохранить род ариев, решили разделиться и идти разными путями: одним — на полдень, другим — встречь солнцу, третьим — вслед солнцу. Только на полночь идти не пожелали, ибо оттуда грозили холода великие да смерть неминуемая.
И вот поутру, когда юная богиня Мерцана, готовя в дневной путь Световида, впрягла в его небесную колесницу белых лучезарных коней, а черных поставила на отдых в конюшню, арии, ведомые тремя сыновьями отца Ария, двинулись в поход. Почти все они покинули горы Пянджа, лишь малая их часть, старики да старухи, а еще раненые во время трясения гор остались на месте, решив, что чему бывать, того не миновать. Остался с ними и отец Арий. «Здесь я родился, здесь я и помру, — сказал он на прощание детям своим и сородичам. — А вы, где бы ни находились, помните, кто вы и откуда вы. И зовитесь ариями до тех пор, пока среди вас не народятся мужи, более достойные, чем я. И как только такие народятся да проявятся доблестью своей, разумом своим, славословием богов наших, тогда и зовитесь уже по их именам». С тем и расстались под тихое всхлипывание женок. Мужам-то держать очи на мокром месте — стыд и позор на весь род до седьмого колена…
Не забудет Богуслав рассказать и о том, что арии, шедшие вслед солнцу, остановились в землях Семиречья, изобилующих лесами да степями с травами злачными. И что был у них муж Богумир, всеми уважаемый, при котором роды ариев стали расти да умножаться, богов светлых почитая. И родилось у Богумира много сыновей и дочерей, среди которых старшим был Кимр. Вот возмужал Кимр и обратился к отцу Богумиру с просьбой отпустить его с братьями меньшими и воями в земли полуденные да закатные, счастья поискать, божий мир посмотреть, себя показать. Ибо прошел слух, что и кроме ариев есть люди других родов и племен на земле. Не стал противиться тому Богумир, отпустил сыновей. Только наказ им дал не забывать богов своих светлых, помнить, что все они внуки Сварога, дети Дажьбога и Перуна.
Черной молнии подобно пролетели вои Кимра по землям полуденным и закатным. Если их встречали с миром — мир несли, если встречали бранью — то брань и смерть ждали встречавших. И где бы они ни побывали, там их всюду звали по имени вождя их Кимра — кимрами либо киммерийцами. Так арии стали кимрами летучими, на врагов ужас наводящими…
А еще не забудет Богуслав поведать потомкам своим о Колоксае — царе-солнце, младшем сыне Кимра или Таргитая, как называли его позднее скифы. От Колоксая родится Троян — отец родов русских, давший начало Трояновым векам, о которых каждый русич должен знать и помнить. От самого же Трояна родятся сыновья Скиф, Рус, Словен и Венд, которые и дадут названия родам по именам своим — скифам, русам, славянам, вендам-венедам.
Так как старшим был Скиф, то все окрестные народы и русов, и славян, и самих скифов для простоты понимания звали скифами. Но то — чужие народы. Сами же русы, расселившись у Дона-реки и моря Сурожского, уже называли себя по имени отца своего Руса. А славяне и венды-венеды, уйдя еще дальше на заход солнца к рекам Висле и Одре, стали зваться венедами да славянами или словенами. Ибо славили добрым словом себя и богов своих.
И построят скифы, тавры и русы города Сурож и Корсунь на берегах Тавриды, Олешье у вод Непры-реки и Дон-град у Дона. Только хитроумные греки-ромеи, любящие загребать жар чужими руками, станут звать эти города на свой лад Херсонесом, Ольвией и Танаисом. Да не просто сами звать — то полбеды, но и по всему миру раструбят — что совсем беда.
И поведает Богуслав, как скифы и русы ходили в земли вавилонские при царе их Набсуре. А еще — в земли египетские. И приводили народы, в странах тех живущие, в трепет и содрогание. А было то не далее, как десять веков назад.
Не забудет Богуслав рассказать и о врагах, приходивших на земли скифов, русов и славян. О египетском царе Весозе, о персидских царях Дарии и Кире, покрывших свои имена бесславием. А еще об Александре Великом и отце его Филиппе Македонском, подходившим с войском своим к стенам Олешья, но ушедшим оттуда «не солоно хлебавши».
Поведает он и о царе Боспорского царства Митридате Евпатории, великом полководце, сражавшемся то со скифами, то вместе с ними против римских когорт, поведает. И о римском императоре Траяне, долго воевавшем с русами и аланами-ерусланами. Траян не победил, но отбив их напор, возгордился этим деянием до того, что колонну в честь самого себя воздвиг.
Но, самое главное, Богуслав не забудет поведать молодым сородичам о славном витязе Русколани Бусе Белояре Князе, одержавшем немало побед над готами, но павшем не в поле от мечей и копий, а от коварства готского. Хоть и умен был князь, да доверчив. За то и поплатился…
А еще не забудет поведать он о бесконечных рознях и войнах среди родов и племен русов, скифов, славян. О нескончаемом дроблении этих племен, потери ими единства, а с единством — силы и мощи былой.
А почему не забудет все это поведать Богуслав? Да потому, что Ратша не раз и не два, а многажды обсказал ему про это, не раз и не два уже порасспрашивал его самого о том. И Богуслав не только повторил за ним слово в слово, но и пропел все, словно песнь торжественную, словно молитву богам пресветлым сказанную, ладно да складно. А еще Богуслав научился чтению и начертанию рез и рун. И не только рез да рун, но и буквиц ромейских. И этот дар свой он со временем передаст сыну либо внуку. Как род передается от отца к сыну, так и знания — от старшего, умудренного годами и опытом, к младшему.
Но до этого Богуславу предстоит дело наипервейшее — наложить заклятье на погребение самого Ратши, чтобы никто не смел тревожить дух покойного. А еже найдется какой безумец либо смельчак, который позарится на богатства Ратши, то лишится он разума и живота своего.
Да, уважаем в роду Ратша, зело уважаем. А потому и крепка у Ратши изба-землянка, наполовину зарывшаяся в землю-матушку для тепла. Снаружи только крыша покатая, как шляпка гриба-боровика, торчит. Только завывание бури все равно слышно. И ни деревянные стены, ни толстая камышовая крыша, сверху для прочности слоем земли и глины присыпанная, а ныне еще и снежным сугробом с настом сравнявшаяся, ни полог из шкур, ни крепкая дверь не спасают от нудных звуков непогоды. Впрочем, у кого сон крепок, тем завыванья Позвизда не страшны: спят себе, похрапывают, сопатками посвистывают. Не хуже самого Позвизда. А вот старому Ратше не спится. И потому он то шуршание мышей в сене слышит, то неистовую пляску Зимерзлы за стенами землянки своей.