Золото гуннов
Шрифт:
— А вот носили, — вновь улыбнулся учитель то ли наивности Ваньши, привравшего несколько килограммов веса цепи, то ли собственным мыслям. — Крепкие были люди. Совсем как у Лермонтова: «… не то, что нынешнее племя — богатыри…». К тому же свой груз рамен не давит…
— Что? — не понял Ваньша.
— Говорю, что свой груз плеч не давит.
— Это точно, — шмыгнул сопаткой Ваньша. — Это точно, — по-взрослому рассудительно, растягивая слова по слогам, повторил он. — Свой груз плеч не тянет. Папка часто так говорит, когда чувал с зерном либо мукой тащит, а то и бревно в два охвата. — И вытер засаленным от долгого употребления рукавом не раз латаной одежонки «сосульку» под носом.
— К тому же, звенья цепи владельцем использовались в качестве денежных единиц, — пользуясь моментом, решил расширить познания мальцов Афанасий Егорович. — Отцепил одно звено — и расплатился за товар.
— Так не проще ли деньгами? — удивился Ваньша.
— Деньгами, конечно же, проще, — ласково погладил по нечесаным вихрам маленького собеседника учитель. — Беда лишь в том, что в древние времена не у всех народов деньги имелись. Вот и приходилось золотом, на вес, расчет вести… На Руси, например, монеты чеканить куда как позже начали… при князе Владимире Святославиче. Златники и сребряники… А уж бумажные купюры, привычные нам, так те совсем недавно… по историческим меркам.
— А до того где монеты брали на Руси?
— Ишь ты какой любознательный, — потеплел взглядом и голосом старый учитель, радуясь за своего ученика. — До появления златников и сребряников князя Владимира пользовались теми, что привозили арабские да византийские купцы — дирхемами, динарами и прочими. Только все они по сравнению с найденным вами кладом — ничто. Молодо да зелено…
— А как все это оказалось у нас… в балке? — поразмыслив над последними словами мудрого педагога, вновь спросил Ваньша, интерес которого только распалялся. — Клад кто-то зарыл что ли?
— Возможно, что и клад… — произнес задумчиво Афанасий Егорович. — Но еще вернее, здесь был похоронен какой-то древний вождь или знаменитый воин… со всем своим скарбом. Когда-нибудь при случае я вам расскажу о древних народах, их обычаях, традициях, в том числе погребальных. А пока… пока дождемся представителя советской власти и передадим ему находку на хранение. Оставлять при себе это опасно, ибо слаб и алчен человек… А золото, хоть и светло, и блестяще, но силу имеет черную да гибельную, окисляет да разъедает ржавчиной жадности да зависти души людей. С ним всякое может случиться… Потому от беды подальше…
За беседой время протекает незаметно. Не успел сельский учитель наговориться со смышленым односельчанином, как прибыл, попыхивая самокруткой да попахивая самогонным перегаром, представитель власти.
— Что тут за оказия приключилась? — спросил властно и всех сразу.
Чтобы понимали: перед ними начальство, а не пыль с бугра. Пусть и небольшое начальство, пусть маленькое, но все равно начальство.
— Да вот мальцы клад нашли, — поспешил с ответом Афанасий Егорович. — Древние золотые предметы… Требуется по закону все оприходовать…
— Если золото… да по закону, — теряя от блеска злата всю напыщенность и представительность, сдавленно икнул председатель, — то мы разом… Ёк мокарёк…
Золотая цепь и шейная гривна, виновница спотыкания Ваньши, тут же перекочевала в крепкие, по-крестьянски узловатые, пальцы Лукьяна Петровича.
— Тяжеловата будет, — встряхнул легонько, до тихого звона цепью. — Но ничего, трудовому народу послужит…
А уже через день-другой уполномоченный Льговского уездного исполкома черно-кожаный товарищ Федюкин в сопровождении двух сотрудников местной милиции, вооруженных «наганами» и винтовками, увозил на тряской «линейке» цепь и шейную гривну в славный город Льгов.
Вот такую повесть без лишних приукрас рассказал начальнику уголовного розыска области Андреевский, пока они шли по гулким коридорам здания областного УВД.
— И это все? — был явно разочарован незатейливой концовкой Бородкин.
— Это только середина! — подмигнул голубоглазо и по-заговорчески хитро да весело начальник следственного управления.
— Так чего же тянешь… кота за хвост? — жаждал продолжения заинтересовавшийся начальник угро.
— А для большего эффекта. Рассказ, как и месть, это такое блюдо, которое надо подавать холодным — вкус будет острее… — хохотнул покровительственно и назидательно шеф следаков.
— Я думал, что только опера на всякие штучки-дрючки мастера. Теперь вижу: и следователи — еще те хохмачи — не остался в долгу, подпустив шпильку, Бородкин.
— А то!.. — заискрился довольной улыбкой Андреевский.
Отправлением ценной находки во Льгов дело не закончилось. События только начали разворачиваться…
Весть о золотом кладе дошла не только до губернского начальства, что вполне понятно и объяснимо, но и до Москвы. Еще бы — ведь такое не часто случается.
И вот в феврале 1928 года из Москвы в богом забытый Большой Каменец, к удивлению всего местного населения, по зимнику на лошадках прибывают ученые археологи, профессора Городцов и Мацулевич, с командой не столь именитых исследователей древностей. Добротно, по-столичному одетые, они вызывают завистливые взгляды крестьян: «Живут же люди»!
Красные профессора и археологи, видя деревенскую нищету и неустроенность, со своей стороны, размышляли: «И как они тут живут?! Не дай бог…»
Нищета и кондовая деревенская неустроенность пугали.
Однако думы — думами, а дело — делом. Москвичи, готовясь к весенним и летним археологическим изысканиям, беседуя с жителями деревни, потихоньку, помаленьку выяснили некоторые позабытые уже сведения о первом кладе. Кладе, найденном в 1918 году и бесследно «растворившемся» среди большекаменевцев в силу различных обстоятельств.
Во-первых, в послереволюционной России, в том числе и в деревне Большой Каменец, происходили такие социальные протуберанцы, что находка, блеснув на день-другой, просто померкла в них. Во-вторых, оккупация части губернии кайзеровскими войсками, гайдаматчина и начавшаяся Гражданская война смешали все карты и планы. И тут было не до каких-то кладов и находок, а тем более, памяти о них. В-третьих, — бескультурье самый надежный тайник, в котором бесследно могут кануть не только клады, но и судьбы. А в-четвертых, русский мужик за века крепостничества научился помалкивать, особенно про клады, чтобы барин не отобрал. Ради поучения и назидания даже сказку придумали про болтливую жену, алчного барина, умного мужика и найденный им клад. Это когда блинный дождь с неба шел, а черти барина драли так, что тот истошно орал всю ночь…