Золото поступает в слитках
Шрифт:
– Я проверила все – их только четыре. Вы оказались на второй.
– Зачем приезжает ваш отец?
– О, у нас становится горячо.
– Что-нибудь случилось?
– Мистер Крумвезер позвонил мне и пригласил встретиться с ним в его конторе завтра в два часа.
– Не ходите. Я думаю, у него ваши пропавшие письма. Он, скорее всего, собирается действовать решительно.
– Вы полагаете, у него все письма?
– Думаю, да.
– Значит, вы не верите, что детективы продали их окружному прокурору?
Я покачал головой и сказал:
– Не ломайте над этим голову, Альта. Вы здесь, у меня, и наслаждайтесь
– Дональд, вы пьяны?
– Ну и что?
– Какое событие отмечали?
– Я только что от бутлегера.
– Я и не знала, что у них бывает еще спиртное.
– У них оно всегда было и будет.
– Симпатичный бутлегер?
– Ага.
– И хорошая выпивка?
– Довольно приятная.
– Вы не захватили немного с собой?
– Только то, что у меня внутри…
– Что ж, должно быть, судя по запаху, немало. – Альта подошла ближе, принюхалась. – И чеснок!
– Вам неприятно?
– Боже мой, нет. Мне жаль, что меня не было с вами. Я получила бы массу удовольствия от визита. К чему подавался чеснок?
– К бобам.
Альта уселась на колченогий стул.
– У вас есть сигареты, Дональд? Когда вы подъехали, я была в таком волнении, что выбежала из своей кабины, не захватив сумочку.
Я дал ей сигарету.
– Есть у вас с собой деньги?
– Немного.
– Сколько?
– Сотен шесть или семь в сумочке. Точно не помню.
– Лучше заберите их.
– О, с ними ничего не случится. Скажите мне, Дональд, зачем вы приехали сюда?
– Пытаюсь добыть оружие против Крумвезера.
– Зачем?
– Когда он станет угрожать вам, я постараюсь встать на защиту.
– Вы думаете, удастся?
– Не знаю. Он чертовски хитер.
– Это вот тут Боб и его компания владеют землей?
– Вам что-нибудь известно об этом?
– Совсем немного. Только то, что мне рассказал Боб.
– Я хочу задать вам вопрос, Альта, но боюсь, что он вам не понравится.
– Не нужно, Дональд. Мы так ладили друг с другом. Я терпеть не могу, когда мне задают вопросы. Мне нравится быть независимой и жить своей жизнью. Но когда люди начинают задавать вопросы, я теряю ощущение этой независимости. Я отвечаю им и даже стараюсь не показывать недовольство, но мне все равно неприятно.
– И все же я спрошу: давали ли вы деньги вашему брату?
Альта сощурила глаза.
– Я полагаю, ответ на это хочет получить мой отец.
– Нет.
– Давала, – сказала она.
– Много?
– Нет.
– Деньги вкладывались в его компанию?
– Нет. Ни цента. Просто мне хотелось, чтобы Боб мог выйти из дому, развлечься, начать какое-нибудь дело. Ведь отец лишил его всякой поддержки.
– Сколько вы ему дали?
– Мне не хочется отвечать, но я скажу вам.
– Так сколько?
– Около полутора тысяч долларов.
– За какое время?
– Примерно за два месяца.
– Когда вы прекратили давать ему деньги?
– Как только он начал работать.
– И с тех пор больше не давали?
– Нет.
– Но он просил их у вас?
– Да. И это сводит меня с ума. Поймите, Дональд, я не так уж хорошо к нему отношусь. Мне он кажется страшным занудой, но так или иначе, он вошел в нашу семью, и я должна терпеть его или бросить дом и жить самостоятельно.
– Почему вы этого не сделали?
– Из-за отца
– Вы говорите о его втором браке?
– Да.
– Как удалось поймать его в супружеские сети?
– Будь я проклята, если знаю, Дональд! Не надо говорить об этом.
– Вы уже начали, продолжайте.
– Частично это была и моя вина.
– Почему?
– Я отправилась на юг, затем в Мексику, потом в тот самый круиз… Отец остался один. Его характер – причудливое сплетение самых разных черт. Он твердый и жестокий, но где-то внутри добрый и сентиментальный. Он был очень счастлив с мамой и со мной. Его личная жизнь была безоблачной и очень много значила для него. После смерти мамы – у нее был собственный капитал, вам это известно – состояние было поделено между мной и отцом. Я – полагаю, что должна признаться вам, – впуталась в любовную историю, которая довела меня до сердечного приступа, и я не верила, что когда-нибудь справлюсь с этим. Отец сам велел мне уехать. Я послушалась. Когда я вернулась, он уже был женат.
– Как же это все-таки случилось?
– Как обычно случаются такие вещи, – сказала она с горечью. – Взгляните только на нее! Мне неприятно говорить о ней. Как может эта бабища удержать кого-нибудь? Есть только один способ.
Я уставился на нее.
– Вы имеете в виду шантаж?
– Нет, конечно. Просто эта женщина – превосходная актриса. Вы когда-нибудь задумывались, Дональд, почему так много интересных женщин с яркой индивидуальностью не находят себе пары, тогда как придирчивые, ворчливые, вечно ноющие персоны обычно раздобывают хороших мужей?
– Вы собираетесь посвятить меня в тайны секса?
– Да, если вы в этом нуждаетесь, – усмехнулась она. – Вы достаточно взрослый, чтобы кое-что узнать о жизни.
– Так говорите.
– Люди, обладающие индивидуальностью, обычно не прибегают к дешевым трюкам, как это делают ханжи и лицемеры. Женщины такого типа предстают перед людьми такими, каковы они есть на самом деле. И мужчины вступают в брак с ними или отказываются от него. Но есть другой тип женщин. У них нет индивидуальности, но есть великолепное умение притворяться, носить маску и скрывать это до поры до времени. И вот нынешняя жена отца находит, что он одинок, нуждается в уходе и семейном очаге, что его дочь путешествует по всему свету и, возможно, скоро выйдет замуж. Она приглашает его к себе обедать. Боб прекрасно ведет себя, создавая иллюзию мужского радушия. Ничто не дает повода видеть в ней ту особу, с которой вы встретились теперь. Отец слыхом не слыхал до женитьбы на ней о ее высоком давлении. Карлотта выглядела очаровательной, жаждущей семейного очага домашней кошечкой, которая будет гладить отца по голове, когда он устанет, и играть с ним в шахматы. Да она просто обожает шахматы! – Глаза Альты сверкнули. – Но ни разу не сыграла с отцом и партии со дня замужества. – Альта повысила голос, явно подражая мачехе: – «О, мне бы очень хотелось, Генри, я так скучаю по шахматам, но моя бедная голова, мое давление, ты же знаешь. Доктор советует спокойные, легкие занятия». – Внезапно Альта оборвала свой монолог. – Ну вот, – сказала она, – вы вынудили меня к откровенности. Я полагаю, вы давно искали такую возможность и рассчитывали подловить меня, когда я буду не в себе и расскажу вам обо всех этих проклятых вещах.