Золотой дождь
Шрифт:
Сара Плэнкмор в их число не попала. До Букера дошли слухи, что оценку моя бывшая любовь получила настолько низкую, что под угрозой оказалась даже её работа в престижной прокурорской конторе.
Вопреки желанию Букера, я заказываю бутылку шампанского и шепчу официанту, чтобы счет он вручил мне. Я чую, что тут пахнет деньгами.
Приносят еду, тонюсенькие, почти прозрачные ломтики лосося, столь дивно разложенные и разукрашенные, что мы долго любуемся ими, не приступая к трапезе. Шэнкл гоняет Букера в хвост и в гриву, заставляя вкалывать по пятнадцать часов в день, но терпение Чарлин безгранично. Она готова идти сейчас на любые жертвы, понимая,
Разговор наш переключается на Киплера, который, оказывается, имел обстоятельную беседу с Шэнклом, после чего быстро просочились слухи. Юристам вообще трудно бывает держать язык за зубами. Шэнкл насплетничал Букеру, что, по словам Киплера, приятель Букера, то есть я, сижу на золотой жиле. Похоже, Киплер уже пришел к выводу, что «Дар жизни» уже у меня в руках, и вопрос только в сумме, которую присудит мне жюри присяжных. Киплер дал зарок опекать меня, чтобы до суда ни один волос не упал с моей головы.
Что ж, слухи и правда замечательные.
Букер спрашивает, что я ещё поделываю. Звучит это так, словно Киплер проговорился, что кроме иска Блейков я ничем другим не занимаюсь.
За творожным пудингом Букер упоминает, что у него есть куча дел, которые могли бы меня заинтересовать. Затем поясняет. Речь идет о «Раффинзе», одной из крупнейших в Мемфисе фирм по торговле мебелью. Владеют фирмой темнокожие, а филиалы разбросаны по всему городу. «Раффинз» знают все – по вечерам их агрессивные рекламные ролики предлагают совершенно немыслимые скидки, причем продается мебель исключительно в рассрочку. По словам Букера, годовой оборот компании достигает восьмидесяти миллионов, а представляет их интересы контора Марвина Шэнкла. «Раффинз» берет колоссальные кредиты, а неплательщиков у них хоть пруд пруди. Таков уж их бизнес. И вот контора Шэнкла буквально завалена делами по несостоятельности покупателей раффинзовской мебели.
Не угодно ли мне взяться за подобные дела?
Взыскание просроченных долгов – не то занятие, ради которого смышленые и честолюбивые школяры грызут гранит науки в юридических колледжах. Чаще всего должники это довольно малообеспеченные люди, которые приобрели в рассрочку дешевую мебель. А клиент не хочет забирать свою мебель назад, предпочитая получить деньги. В большинстве случаев дело вообще обходится без тяжбы или рассматривается в отсутствие ответчика, однако адвокату приходится изрядно покрутиться, чтобы получить причитающееся вознаграждение. Порой это бывает довольно опасно. Года три назад, например, один должник нанес адвокату огнестрельное ранение (по счастью, не смертельное), когда вместо жалованья на работе ему вручили уведомление суда о наложенном на домашнее имущество арест.
Чтобы заниматься такими делами адвокату было выгодно, их должно быть много, ибо стоимость каждого иска редко превышает несколько сотен долларов. Закон же требует, чтобы адвокатам компенсировали затраченные усилия и время.
Работа эта довольно неблагодарная, но тем не менее (и именно потому Букер предлагает мне за неё взяться) она оплачивается. Гонорары скромные, однако в итоге набегает сумма, которой хватает уже не только на хлеб, но и на масло.
– Могу сразу отвалить тебе хоть полсотни дел, – говорит Букер. – Со всеми причиндалами. И помогу тебе оформить первых несколько штук. У нас это на поток поставлено.
– А каково среднее вознаграждение?
– Трудно сказать, – пожимает плечами Букер. – Из некоторых
Сто баксов помножить на полсотни – выходит пять тысяч.
– Прохождение одного дела в среднем занимает четыре месяца, – добавляет Букер. – Если захочешь, я могу каждый месяц перекидывать тебе штук по двадцать, а то и больше. Если будешь отправлять их все скопом в один день, в один суд и одному судье, то и рассмотрение всех их назначат на один день, так что лишний раз мотаться в суд тебе не придется. Так уж принято с делами о неплатежах. На девяносто процентов это работа с бумажками.
– Согласен, – говорю. – Может, ещё чем помочь?
– Не исключено, – отвечает Букер. – Буду иметь тебя в виду.
Приносят кофе, и мы переключаемся на излюбленную тему всех юристов – сплетни о других юристах. Мы перемываем косточки нашим бывшим однокашникам, судачим о том, кто и как устроился в нашем грешном мире.
Букер восстал из пепла.
Дек обладает поразительной способностью совершенно бесшумно просачиваться в любую дверь, приоткрытую на какую-то долю дюйма. Со мной он проделывает этот трюк с завидным постоянством. Я мирно сижу за столом, с головой погруженный в свои мысли или в одно из редких имеющихся в моем распоряжении досье, и вдруг – рядом вырисовывается Дек! Меня так и подмывает приучить его стучать в дверь, но уж очень не хочется с ним ссориться.
И вот Дек в очередной раз возникает передо мной, словно чертик из табакерки; почту принес. Взгляд его замирает на стопке новеньких папок в углу моего стола.
– А это что такое? – спрашивает он.
– Работа.
Дек приподнимает одну из папок.
– «Раффинз»?
– Да, сэр. Теперь мы представляем интересы второй по величине в Мемфисе фирме по торговле мебелью.
– Дела по взиманию неплатежей, – брезгливо говорит он, словно выпачкал руки. И это человек, который мечтает об очередном крушении парохода.
– По крайней мере, работа вполне честная, – возражаю я.
– Возни столько – черт ногу сломит, – ворчит Дек.
– Ну так продолжай обивать пороги больниц! – предлагаю я.
Дек вываливает груду конвертов на мой стол и исчезает так же безмолвно, как и возник. Я перевожу дух и вскрываю увесистый конверт из «Трень-Брень». В нем пачка документов, дюйма эдак в два толщиной.
Драммонд ответил на мой вопросник, отказал в ответе на вопросы, требующие признания или опровержения и приложил кое-какие из запрошенных мной бумаг. Мне понадобится уйма времени, чтобы во всем этом разобраться, и ещё больше времени, чтобы понять, что он не прислал.
Наибольший интерес для меня представляют ответы на мой вопросник. Я должен допросить в качестве свидетеля официального представителя «Прекрасного дара жизни», и Драммонд предложил мне кандидатуру некоего Джека Андерхолла, юрисконсульта кливлендской штаб-квартиры компании. Я также запросил должности и адреса некоторых служащих «Дара жизни», имена которых наиболее часто встречались в переписке страховой компании с Дот.
С помощью официальной формы, которую дал мне судья Киплер, я готовлю ходатайство о допросе шестерых свидетелей. Провести допрос предлагаю ровно через неделю, прекрасно понимая, что Драммонд полезет на стенку. Что ж, таковы правила игры, он ведь и сам вел себя так же при выборе времени допроса Донни Рэя. Пусть поищет сочувствия у Киплера.