Золотой истукан
Шрифт:
А мы - победствуем…
– Я слышал эту песню от Сахра, - оживился Руслан, радуясь знакомому напеву.
– От меня он ей научился. Так поют у нас в селениях:
Схватить удачу за бока
Вдруг сыщем средство?
Бузгар вскинул тяжелый, не меньше, чем у Руслана, смуглый кулак:
– Сыщем! Хватит нас мордовать. Скоро такое начнется в Хорезме… всю ораву дармоедов мы разгоним.
– Вы? Кто это - вы?
Бузгар - вместо ответа:
– Тебе сколько лет?
– Девятнадцать.
–
– Когда бы это я успел? Уже год в полоне. «Успел бы, - подумал он с грустью, - да князь увел Людожирицу в Родень».
– Мне - тридцать семь, - вздохнул Бузгар.
– И все равно холостой. Живу и тружусь в отцовской усадьбе. Почему? Нечем платить за невесту. Ну, на выкуп как-нибудь бы наскреб, - залез в долги на всю жизнь, но женился. Не на ком - вот беда.
– Что же, в общине у вас девушек нету?
– Нету.
– Куда же они девались?
– поразился Руслан.
– Князь наш их всех в свой замок забрал. И забирает, какая чуть подрастет. Они у него - в младших женах, рабынях, наложницах, в «приемных дочерях». Ковры ему ткут. И по ночам его ублажают. А я до сих пор хозяйство свое завести не могу. Не я один: каждый второй в общине - холостой. Мужику без жены, ты знаешь, гнезда не свить. И чахнет, идет на убыль народ трудовой. И государство через то хиреет…
В Хорезме, по словам Бузгара, назрели примерно такие же события, какие произошли в Иране лет двести назад.
При шахе Каваде в персидском государстве случился полный распад. Князья, владельцы обширных земель и больших крепостей, тяготясь верховной царской властью, решили скинуть ее, обзавелись своими войсками. С царской властью, конечно, ничего не стряслось. Зато простонародью - досталось. Совсем разнуздались богачи. Рыщут по селениям, как волки - по загонам овечьим, отнимают землю и воду у вольных крестьянских общин, хватают самих крестьян, их жен, сестер, дочерей. Разброд. И тогда против жадных князей выступает Маздак, бедный пахарь.
Он говорит простонародью:
«В мире извечно идет борьба между злом и добром. Зло действует слепо и неразумно, добро - разумно, сознательно. Свет и тьма переплетены, но свет на земле преобладает, хотя еще и не достиг полной власти.
Кто в поте лица пашет землю, выращивает хлеб - носитель добра и света.
Кто не работает и зарится на чужое - носитель зла и тьмы.
Причина всех бед на земле - раздельная собственность».
– Все это я слышал недавно от манихея, - зевнул Руслан скучающе. Болтуны. Надоели со светом и тьмою, с добром и злом.
– Да, но манихеи зовут в тихую келью, обещают счастье в загробном мире. А Маздак учит: «Чтобы здесь, на земле, наступило царство света, силы добра должны уничтожить силы зла. Надо отнять у богатых и знатных землю, скот и воду. Все люди равны. И должны сообща владеть всем, что есть на земле».
Далее из Бузгарова рассказа следовало, что крестьяне, возглавляемые Маздаком, подняли в Иране бурное вооруженное восстание. Они убивали крупных земельных владетелей, сносили их дома и хранилища.
Шах Кавад, который сперва, боясь непокорных князей, заигрывал с восставшими, испугался крестьянских дубин, примирился со знатью и призвал на помощь эфталитов - «белых гуннов».
Маздак погиб, но учение его сохранилось.
Потрясенный Руслан пошарил, точно слепой, вокруг себя и, будто внезапно прозрев, схватился за оберег на груди - узелок с русской землицей.
Наконец- то он пришел к тому, к чему шел, сам того не зная, может быть, всю жизнь. С громом разверзлось перед ним исполинское земное пространство, которое он одолел, пройдя через тысячу испытаний, но теперь оно, со всеми испытаниями, выпавшими на долю Руслана, открылось ему в ином, не замутненном пылью пустых словес, ясном и прозрачном свете…
– До вечного света и тьмы, - проговорил он с дрожью, - и прочих премудростей мне дела нет. Свет - он свет и есть, тьма - тьма. А вот, чтоб землю отнять у богатых и сообща ею владеть, и землею, и всем другим имуществом, - это мне по душе. Человеку, - я знаю теперь, - нужно немного, но чтобы это было твердо, нерушимо: спокойно жить и работать. Здесь, а не там, сейчас, а не потом! Вдосталь есть, вдоволь пить. И чтобы зимою было тепло, а летом - прохладно. И чтоб дети его, и другие родные, были вместе с ним, и никто их у него не отнимал. Ну, а тех, кто мешает ему спокойно жить и работать, - Руслан насупился, - я согласен, надо убивать. Не станут мешать - всем хватит хлеба и места под солнцем. А будущую жизнь и райскую награду за терпение пусть законники всю возьмут себе и утешаются ею, когда подохнут. Такое учение - в самый раз по мне.
– И ты - в самый раз по мне, - сказал Бузгар уважительно. Он даже поднялся с ветхой циновки, сел (стыдно лежать, услышав такую речь).
– Иди к нам, хурремитам,- предложил он открыто и просто.
– Я - хоть сейчас! Но… отпустит ли хозяин?
– Э! Не отпустит - тайно уйдешь. Пусть сидит один в своей норе, пьет ячменную водку. Я тебя доставлю, куда надо.
…Стучат в калитку. Обычно она стоит открытой, но Бузгар, явившись, тщательно запер ее,- не надо, чтобы его тут видели.
Услышав стук, Бузгар кинулся в сарайчик. Руслан пошел открыть, и во двор ввалилось нечто громоздкое, закутавшееся в просторную светлую накидку. Оно отвернуло накидку - и Руслан остолбенел, увидев ненавистно-знакомую тыквенную рожу.
Фуа!
Видать, она давно не брилась: мясистые щеки ее густо заросли мохнатой черной бородой. Она обсосала незримую виноградинку и сказала, улыбаясь сквозь усы:
– Ну вот, я пришла, мой лев.
– Зачем?
– Ты же сказал, мой Иосиф Прекрасный…
– Что?
– Что меня любишь.
Руслан уронил руки. Нет, тут он ничего не мог поделать.
– Прогонишь - яду приму! Будешь отвечать.
– Жутко смотреть, как эта огромная неповоротливая туша корчит из себя маленькую обиженную девочку.
– Я у матушки, у батюшки одна дочь. А ты хочешь… - Еще более жутко видеть, что она сама непоколебимо верит тому, что городит.
– Ах, я несчастная, бедная, что будет со мною?