Золотой козленок
Шрифт:
– Фунтик, - она непременно останавливала его, всегда задавая один и тот же вопрос: – Ви, случайно, не на габоту?
– Фунтик честно крутил головой. – И шо, за вами тюгма ещё не плачет?
Особенно она любила встречать его у подъезда с авоськами спиртного:
– Фунтик, шо мы пгазнуем сегодня отмечать? День гождения?! Но ви же пгазновали его зимой?! Ви думаете об випить, но об габотать ви думать не хотите. Шо за стгана - кто не габотает, тот ест, а кто габотает - голодует…
Тут друзья увидели, как в недрах котлована строящегося дома, на фундаментном блоке, трое пьяных
Жульдя-Бандя, кивнув в сторону спорщиков, заметил:
– Когда заканчиваются аргументы - слово берёт бейсбольная бита.
В это время тот, который был явно старше, опытней и, судя по наколкам на руках, прошедший через лагеря, возможно, не одну ходку, вскинул перед лицом героя лезвие финки.
– Шухер, менты!
– истошно закричал Фунтик, в одно мгновение охладив пыл спорщиков.
Те бросились врассыпную, оставив после себя недопитую бутылку портвейна и недоеденный сырок «Дружба»….
Глава 8. Первые дивиденды от кровавого цвета корочки
– Фунтик, ты видищь щё я вижю?
– на одесско-воровском наречии обратился к корешу Жульдя-Бандя.
Фунтик, осмотревшись, не увидел, кого можно было бы обворовать или ограбить, и, крутя головой, равнодушно пожал плечами. Невдалеке, у дороги - две огромные пирамиды бахчевых: в одной - арбузы, в другой - дыни. Бледно-бежевые тушки больше походили на мячи для регби.
Товарищ уверенной походкой направился к рукотворным пирамидам, выказывая намерение начать трудовую деятельность в северной столице именно отсюда. Он переменился в лице, навеяв на себя строгости трамвайного кондуктора, изобличившего в пассажире настоящего «зайца».
На ящике - улыбчивый чернявый кавказец тяготился в ожидании очередных покупателей. Его грудь была мохнатая, как шкура ягнёнка. Он монотонно и заученно, как поп на заутрене, провозглашал:
– Арбузы, дыни - дёшево. Слаткие, как первая лубов - луцше не найдёшь! Патхады, пакупай. Тают во рту, а не в руках. Слаще мёда, вкуснее персика!
Жульдя-Бандя без предисловий, дабы не тратить попусту время, сунул ему под нос корочку, сухо уведомив:
– Вэ-Дэ-эН-Ха.
Грозный квартет согласных поверг в шок торгаша, и его улыбка тотчас стала жалкой и уродливой. Он подхватил самый большой арбуз:
– Вазьми, дарагой. Нэ вазьмёщь - абидищь.
Жульдя-Бандя холодно и сурово посмотрел на торговца.
«Сто рублей - не меньше», - подумал тот, возлагая овощ на прежнее место.
– Ваши документы?!
– вмешался Фунтик, коему впервые в жизни приходилось грабить без применения спецсредств или насилия.
– Так… так… Мамед… кули… заде, - Жульдя-Бандя с трудом прочитал фамилию торгаша, - Джамал Асадулла оглы.
– «Чёрт ногу сломит», - подумал он, наступив на ступню Фунтику, который, растянув губы, с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться.
Торговец утвердительно кивнул, наивно рассчитывая на завершение следствия.
– Та-ак… Азербайджан… Али-Байрамлы… - ни один мускул не дрогнул на лице нашего героя, поскольку он не ведал о злоключениях Файзуллы, - почти земляк.
– Землак, землак!
– кивая, подтвердил торговец, уповая на снисхождение.
Тут подошла женщина средних лет, с авоськой в руках:
– Почём дыни?! Арбузы сладкие?
Жульдя-Бандя сунул ей корочку в лицо, грозно предупреждая:
– Товар конфискован!
– женщина спешилась, не выказывая желания стать понятой.
Азербайджанец позеленел от страха, чувствуя за этим словом что-то недоброе.
– Так-с, пойдём дальше, - товарную накладную, сертификаты качества, разрешение на торговлю, в общем - всю документацию! – «инспектор» распростёр перед «землаком» ладонь.
Кавказец протянул изрядно потрёпанный лист с расплывшимися от влаги чернилами, мысленно прибавив ещё сотню.
– Сертификат качества - форма номер два, а где форма номер семь? Я спрашиваю, где форма номер семь? Где ветеринарное свидетельство?!
– Жульдя-Бандя накинулся на торговца, как учительница на двоечника, отчего лоб последнего покрылся испариной.
Он даже не почувствовал, как Фунтик незаметно толкнул его локтем в бок, когда тот потребовал ветеринарное свидетельство. Впрочем, этого не понял и торговец, оправдываясь:
– Такой даль, другой не даль.
Жульдю-Бандю понесло. Он набросился на свою жертву как спрут, безжалостно сжимая щупальца.
– А может, ваши дыни фригидные?! Может или нет?!
– последнее он отправил Фунтику, который, подтверждая, кивнул, не имея ни малейшего понятия, что это такое.
– Абижяещь, начальник. Зачем фригидные?! Вкусные, сочные, слаткие!
– торговец кинулся к ножу, чтобы убедить в этом строптивого инспектора.
– Мая мама кушаль, маи дэты кушаль, я… - он обозначил себя рукой, - кушаль, - азербайджанец принялся судорожно разрезать дыню, - папробуй!
Жульдя-Бандя сурово отверг угощение, не желая размениваться на подачки.
– Может, ваши арбузы заражены юдафобией?! А эта болезнь неизлечима.
– А если заразятся дети?!
– вмешался Фунтик, сказав это в такой жалостливо-сочувствующей тональности, будто какая-то часть из них уже подверглась инфицированию. Он, укоряя себя за то, что некогда отметил пальцы правой руки наколками, прикрывал их ладонью левой, радуясь тому, что не наколол на обеих.
– Нету, брат… этой… юбафодии.
– Так, стоп! Покажи мне санитарную книжку!
– инспектор перешёл на «ты», что добра не сулило, и торговец мысленно присовокупил полсотни к ранее прибавленным.
– Дима сказал: «Таргуй, Джамал, праблем нету, Джамал!»
– Какой Дима?!
– Каптан милисья.
– Какая милиция, я же сказал, Вэ Дэ эН Ха!
– Жульдя-Бандя снова поднёс корочку к носу торгаша.
– Где санкнижка?! Я хочу видеть санкнижку!
Кавказец развёл руками.
– Санкнижки нету!.Может, у тебя демонократия или, не приведи Господь, ностальгия? Ты хочешь заразить ни в чём не повинных людей ностальгией?! Так… - инспектор загнул мизинец.
– Товарно-транспортная накладная - нету. Разрешение на торговлю - нету…