Золотые пески Шейсары. Трилогия

Лайм Сильвия

Вот только больше не было ни одного достаточно высокопоставленного мирая, кто мог бы помочь ей в ее проблеме.

А потому, еще раз взглянув в ядовито-оранжевые глаза Райелы, Иллиана приняла решение. Глубоко вздохнула и шагнула к Саримарху.

Все было довольно просто. Иллиана не верила Райеле точно так же, как не верила и Дарьешу. А казис оставался той таинственной и непонятной фигурой, о которой она с уверенностью могла сказать лишь одно: он любил царя. А значит, по крайней мере, выслушает ее.

Когда она приблизилась к жрецу,

разглядывая профиль всесильного Саримарха, вдруг впервые стало очевидно, насколько он на самом деле стар. Его худое лицо, кожа на котором была будто натянута, сегодня выглядело изможденным. Возможно, оттого, что казис не видел ее, полностью увлеченный боем, он позволил себе чересчур расслабиться. И сейчас стало отчетливо заметно, что в уголках его глаз залегли глубокие морщины. Уголки губ были безнадежно опущены, превращая лицо в трагическую маску. Так странно, учитывая, что в обычное время казис кажется вечно улыбающимся.

Иллиана вдруг подумала, что смерть царя могла серьезно повлиять на него. И на короткий миг ей стало жаль Саримарха. Как она сама поступила бы на его месте, если бы и впрямь считала виновной в смерти повелителя мираев какую-то человеческую девчонку? Пускай это и звучало абсурдно: простая девушка – и убила самого царя. Но если поверить в эту ложь, какая ответная реакция напрашивается сама собой?

Конечно, казнить виновницу.

Иллиана покачала головой, набрала в грудь побольше воздуха и проговорила:

– Казис…

Мирай повернул голову, и его серые глаза вспыхнули. Будто он ожидал увидеть кого угодно, но только нее ее. Лицо снова приобрело тонус, а уголки губ приподнялись вверх. Он будто разом помолодел на несколько десятков лет. Однако, даже если бы казис был весь в морщинах, как безобидный древний старик, он все равно вызывал бы у Иллианы безотчетную тревогу. Настолько сильным и острым был его взгляд из-под опущенных ресниц.

– Я слушаю тебя, сайяхасси наследника, – проговорил он и вдруг склонил голову. Едва заметно, но все же.

Иллиана не поверила своим глазам. Казис был вторым мираем после Аджансара. Он кланялся лишь царю и его детям. Человеческая женщина могла удостоиться такого знака лишь в одном случае: если она становится избранницей повелителя.

Да и его слова говорили о том же. По всему выходило, что Саримарх признал Торриена наследником, даже несмотря на бой, что сейчас шел перед ними. В его глазах Золотой змей уже был повелителем.

Иллиана не стала тянуть:

– Я знаю, кто убил царя, – выпалила она.

Совсем рядом слышались звуки боя, но Иллиана старалась не обращать на них внимания, чтобы окончательно не потерять самообладание. Если повезет, то сражение удастся остановить.

Саримарх приподнял одну бровь и медленно склонил голову набок. Словно никуда не торопился.

– Правда? И кто же это?

Иллиана громко сглотнула, склонилась к казису и тихо ответила:

– Дарьеш.

А дальше, стараясь не замечать тонкий сладковатый запах волчьей ягоды и лесного мха, распространяющийся от жреца, буквально за полминуты умудрилась рассказать ему всю историю.

Казис качал головой, терпеливо выслушивая. Как наставник выслушивает молодого ученика. Он не смеялся и не спорил, был сосредоточенно серьезен.

Это обнадеживало. Но, когда он открыл рот, чтобы ответить, девушка не поверила своим ушам:

– А как ты думаешь, для чего я подговорил Дарьеша устроить этот показательный бой?

– Что? – ахнула Иллиана. – Для чего? Вы хотели убить Торриена?

Казис нахмурился, сжав губы.

– Спишу твои необдуманные слова на страх, сайяхасси. Нет, я не собирался убивать ни Торриена, ни Дарьеша. Они – единственные сыновья Кровавого полумесяца, а значит, бесценны для меня. Однако кто-то из них, возможно, приказал убить своего отца. А потому сейчас, когда все дети Аджансара и все их стражники следят за исходом священной битвы, мои слуги вместе с мастером ароматов ищут следы твоих духов в покоях обоих царевичей и Райелы. И все же я опасаюсь, что убийца – не дурак, – скривился Аджансар. – А значит, если мы не будем знать точно, где искать, то ничего не найдем.

Иллиана схватилась за голову.

– Неужели нет никакого шанса? – воскликнула она.

– Доказать причастность кого-то, кроме тебя, невозможно без прямых улик, – спокойно ответил казис и отвернулся.

Иллиана почувствовала ярость безысходности.

– Но как же так?.. – прошептала она.

В этот момент на белых плитках между ее мягкими туфлями сверкнула знакомая зеленая лента.

– Изумрудка? – выдохнула девушка, когда змея с горбинкой на спине проползла по ее ноге, вызывая неконтролируемое чувство щекотки. Она проскользнула под платьем по животу и вылезла через рукав прямо на руку.

– Шелис-с-схелис-с-са, – с ноткой гордости кивнула она, представляясь Саримарху.

В глазах казиса вспыхнуло понимание, и он впервые, кажется, улыбнулся по-настоящему.

– Надо же, хельшах, – проговорил он, протягивая руку и осторожно касаясь маленькой головы. – Мое имя Саримарх. Рад знакомству.

Змея высунула раздвоенный язык и убрала обратно.

– И я рада, жрец, – кивнула она. – Думаю, я знаю кое-что о Дарьеш-ш-ше.

– Говори скорее, – поторопила Иллиана, нервно косясь на двух сражающихся царевичей.

Змея кивнула.

– За покоями Дарьеш-ш-ша есть один никому не извес-с-стный коридор.

– Он соединяет его комнаты с комнатами царя? – ахнула Иллиана. – Так он проник к нему, никем не замеченный?

– Это невозможно, – ответил Саримарх, внимательно слушая. – Если кто и знал обо всех тоннелях, то это был Аджансар. Его нельзя было застать врасплох.

– Так и есть, – покачала головой змея. – Дарьеш-ш-ш не проходил по коридору к царю. Он с-с-спрятал в коридоре запах-х-х. Я почувс-с-ствовала его, когда проползала мимо с-с-сегодня утром.