Золотые тротуары (сборник)
Шрифт:
– Для интимных связей, что ли?
– Нет! Что ты?! И зачем? Девушка в возрасте, да и страшная. Главное, месье, заключается в другом. Она покупает картины современных художников. Может, приобретет твою.
Прозаичная идея захватила дух. Теперь мне захотелось и самому узнать поподробнее ситуацию, но Жиль засуетился, замолчал, увидев прихожан, выходящих из подвала кельи.
Прежде чем уйти, сказал на лету:
– Жди меня послезавтра в четыре часа у касс метро «Франклин Рузвельт». – И, торопясь, пошагал забирать дедушку.
И я стал готовиться, ибо перспектива заработать деньги на продаже картин была кстати. Мои долги быстро росли, прижимая меня плотно к стенке. Через день еще с утра приготовился к знакомству. Для престижа нагладил брюки, почистил гуталином ботинки, взял папку с фотографиями работ и пришел вовремя к месту встречи. Жиль уже поджидал у касс, читая журнал. Предупредил меня сразу обо всем. Если он договорится, то при удачном стечении обстоятельств десять процентов ему на лапу – за услуги. Мадам Ольга – богатая, с обширными связями в кино и театре. Дружит с Бельмондо и Катрин Денев, с Елисейских Полей.
Мы завернули в боковую улицу. Издалека виднелось панно: золотыми буквами на черном фоне выведено: «Berluti». Бутик лишь с несколькими парами ботинок на темной, но элегантной витрине. С угла дома массивная деревянная дверь. После длительного звонка она открылась, и молодая девушка пригласила вовнутрь, где находилась обширная комната – сборище дорогого цвета с бархатными диванами.
Хозяйка, мадам Ольга, сидела за заваленным тряпками столом и пришивала рукав платья. Подняла очки, увидев Жиля, радостно всхлипнула:
– Привет, красавец! Давно не наведывался. Как там мой приятель-генерал, живой? – Она встала из-за стола и гусиной походкой подошла целоваться по-парижски: два раза в щечку. – Русский художник? – спросила, глядя мне в глаза. – Знаю. Про вас рассказал Жиль по телефону. Что будете пить? Чай или кофе?
Пока приготавливались различные предметы: чашки, тарелки, – я огляделся в поисках знаменитых ботинок. И вправду на этажерках у стены были расставлены рядами модели элегантных мужских туфель. Без всяких около них ценников. Явно вещи для миллионеров.
За кофе с пирожным завел тему про картины, тотчас показывал фотографии работ. Мадам Ольга оценила, сравнив их с ранним творчеством кубистов, чем и огорчила мое эго:
– Люблю больше классику, месье Игорь.
Подтвердив мои подозрения, оборвала полностью все надежды, а чтобы не продолжать обсуждение скучной для общества темы изящного искусства, увлеклась литературой и сообщила приятную новость: ее последним кумиром является совершенно незнакомый миру Лимонов, которого она вот уже читает пару дней.
Я занялся саморекламой и выдал такое, что ее потрясло:
– Да, я этого писателя знаю. Старый друг. Могу, если желаете, мадам, познакомить.
– Разве? Так буду благодарна! – Помедлив продолжила: – Приходите ко мне, устрою маленький прием. Скажем в воскресенье, five o’clock. – Достала карандаш и написала адрес в моей записной книжке.
Вскоре она дала понять – пришло время сказать до свидания. Жиль на прощание кокетливо пообнимался с мадам, доставляя той удовольствие. Мне вспомнился разговор о ней тогда под навесом церкви, мол, старая и толстая, но если оценивать объективно, то она совсем еще даже привлекательная, очень веселая женщина.
Когда мы вышли на улицу, мокрую от дождя, мой друг произнес, наверное сглаживая провал экспедиции, фразу о терпении:
– В следующий раз повезет больше.
Утеха моя была в другом – приглашение в гости к Ольге с Лимоновым, на этом и расстались. Жиль спустился в метро, а я все решал, что делать, и, глядя на закат сквозь Триумфальную арку, вдруг заметил средь опавших листьев золотой тротуар. В нем калейдоскопом сияли лучи солнца, превращая Елисейские Поля в фантастическую сказку. Перепрыгнув через лужу, открыл дверь телефонной будки. Пошарив рукой по дну кармана, нашел монетку. Номер телефона я знал наизусть, и двадцать центов мгновенно утонули на дне автомата. Раздались гудки, чуть погодя – голос Лимонова:
– Да, слушаю! – Сначала повышенный тон, потом смягчился, узнав о причине звонка. – Говоришь, Рыжий, что баба с бабками? Ну, сходить познакомиться можно – вдруг какой-нибудь меценат? Хотя, Рыжий, ты вечно что-нибудь замутишь, и в итоге получится ерунда!
Мне пришлось еще раз прокрутить рекламу про мадам, и только тогда он согласился.
Кем в те времена был эмигрантский начинающий писатель Эдик под псевдонимом Лимонов? Почти никем! О нем знал разве что узкий круг друзей и его любовницы. Первая книга на французском утонула в дебрях местной литературы, но Эдик парень самолюбивый, чутьем понимал, тут для него неограниченный контингент читателей, выбиться можно только наглостью и скандалами. С деньгами было плохо. Пил дешевое вино и ругал свою подругу, сумасбродную Наташу Медведеву. Та хоть пела русские песни в кабаке, там же и спивалась. Используя ее молодость и шарм, клиенты в перерыве щедро угощали спиртными коктейлями «за компанию», соблазняя красавицу с порочной целью, так что та еле добиралась домой. Часто дралась в такси и получала фингал под глаз. В общем, Эдик жил на горячем вулкане. Они расходились, сходились, ругались и мирились.
Я стоял возле громадной лужи и наблюдал, как отблеск светофора плескался, изменяя окраску воды то в красный, то в зеленый, пока не появился переходящий через дорогу Лимонов. Чубчик волос развевался на ветру, расстегнутая куртка с вышитым нитками драконом и брюки дудочки. Мог сойти за московского стилягу.
– Привет, Рыжий! Что, ноги моешь? – начал ехидным голосом, потом поинтересовался, куда мы направлялись. К счастью, это было совсем рядом от улицы Риволи района Маре, где он, впрочем, жил. Когда отошли, похвастался, что для поклонницы имеется подарок – завернутая в бумагу его последняя, вышедшая из печати книжка. Вынул из-под мышки и показал пакет. – Скоро еще одна выйдет, старик, но эти проклятые суки дали гонорар совсем мизерный! Эксплуататоры! – Ругаясь на порочную капсистему, последовал за мной.
Мадам Ольга открыла дверь и стеснительно спросила, глядя на Эдика:
– Месье Лимонов? Писатель? Ну что же стоите, друзья, проходите, пожалуйста! – И широко улыбнулась.
За ней тянулся длинный коридор, завешанный картинами в золотых рамах, а так квартира, похожая на ее бутик. Те же бархатные диваны в просторном салоне, пуфики да персидские ковры. На мраморном столе стоял приготовленный к чаю сервиз. Пока мадам рассматривала подарок – книгу, уже подписанную автором, – я сел в кресло у окна, наблюдая за обоими. Мадам совращала Эдика, стоя почти вплотную, то и дело поправляя падающие лямки длинного платья, из-под которого выглядывали носки туфель на высоких шпильках. Завершив ритуал порхающей птички, она пригласила к основной программе знакомства: взять пирожное, налить чаю в чашки и начать светский разговор. Все, кроме религии и денег, темы табу. На меня они мало обращали внимания, скорее создавалось впечатление, что все идет своим чередом. Мадам, распустив крылья, щебетала про вечные ценности культуры, Эдик уже пил дорогой коньяк рюмками и энергично что-то доказывал, а я все старался быть еще ближе к сладкому. От пирожных остались пустые тарелочки, но по-прежнему хотелось есть.