Золушки на грани. Без купюр
Шрифт:
«Помним, помним мы эту Комету, сейчас начнётся!» — ворчат светила-домоседы. Они и в самом деле помнят — но не саму Комету, а её хвост, яркий шлейф, изменчивый и непостоянный. Прошлый шлейф Комета, помнится, притащила из созвездия Козерога. А в этот раз она прилетела из Большой медведицы — и хвост у неё совсем уже другой, большой и медвежий. Изменилась ли сама Комета? Да ничуть не бывало. Но мало кому удаётся разглядеть её физиономию среди дыма и пламени, так что Комета приближается, планеты Солнечной системы трепещут и сплетничают, всё как всегда.
— Будешь хулиганить — отберу визу на въезд, — приветствует Комету Солнце.
— Это когда это я хулиганила? — воспламеняется Комета.
— Мне отсюда не видно. Но жалобы от граждан поступали, — туманно поясняет Солнце.
Комета пожимает хвостом — спорить с самовольным светилом бесполезно.
— Ну, ничего, — шепчет Комета в безвоздушное пространство, — Вот я найду туманность побольше и напишу там в самом центре — «У нашего Солнца под самым носом шишка». И не подпишусь!
— Эй, старушка, какие новости? — кричит Меркурий, — Не так уж быстро ты летишь! Спорим, я бы обогнал тебя? Ну-ка, становись рядом, померимся силами! Давай, давай, не увиливай!
Комета, пытаясь избежать столкновения с вертлявым собеседником, чуть не врезается в Марс, тот наливается гневом и подумывает даже кинуться в погоню за нарушительницей спокойствия: поймать её и поместить на отдельную орбиту, чтобы маршировала как положено, в ногу, а не скакала козой, но вовремя одумывается. Марс — он всегда так. Стоит только Комете удалиться от него на достаточное расстояние, и ему уже становится всё равно: пусть хоть на голове ходит, лишь бы подальше отсюда.
Земля, в отличие от многих других, не пытается делать вид, что помнит и знает Комету — ей не до этого. Кивнёт разве только, или поздоровается вежливо, и продолжает терпеть. Зато многочисленные человеческие фитюльки, населяющие Землю, заранее вооружились телескопами, биноклями, подзорными трубами и фотоаппаратами.
— Всё правильно, это типичная комета! Ведёт себя так же, как сто лет назад! — делают выводы серьёзные ученые и ученики первого класса средней астрономической школы, хотя откуда бы им знать, как вела себя Комета сто лет назад.
— В следующий раз точно не удержусь и хвостом врежу! — кричит им в ответ Комета.
— И гудит ещё так — очень по-кометному! — со знанием дела записывают в журналы наблюдений все, кому не лень (то есть, вообще все земляне).
— Точно — врежу! — свирепеет Комета.
— Ну конечно, тебе хорошо говорить — «врежу»! — ноет откуда-то сбоку Луна, — Ты улетишь, и приветик, а они на меня уже замахнулись, недра мои исследовать хотят, мало им старушки Земли!
— Так полетим вместе? — чуть замедляет ход Комета.
— Ну конечно, в неизвестность! — всхлипывает Луна, — Я так не могу — сорваться и лететь в глубокий космос и в чёрные дыры. А тут хоть и людно, но безопасно. Да и потом — ты меня в случае чего бросишь, а Земля — никогда.
— Ну и оставайся при своём! — фыркает Комета («именно так, как все Кометы фыркают» — не забывают записать в свои журналы самые занудные земные наблюдатели)
Хуже людей — только астероиды. Они-то действительно помнят Комету, да их, к тому же, ещё и бесконечно много. Те, что покрупнее, стараются держаться от неё подальше, зато мелкие так и норовят зацепиться за хвост: уж больно им хочется повидать дальние края Вселенной.
— Явилась! — брюзжат крупные астероиды, — Сейчас опять начнёт баламутить молодежь, как в тот раз.
Хотя Комета никого не баламутит, она просто летит, всё вперёд и вперёд, даже не замечая, что на её хвосте разместились на этот раз целых четыре маленьких астероида-путешественника.
— Ой, смотрите-ка, Комета! — запасаются попкорном спутники Юпитера, — Ну-ка, поглядим, чего она в этот раз натворит. Помню, в прошлый свой приезд…
— А ну-ка заткнитесь все! — строго говорит Юпитер, — Устроили клуб по интересам! Сейчас всех сниму с орбит и в угол поставлю!
— Экий ты суровый! — хихикает Комета.
— С ними по-другому нельзя, — вздыхает Юпитер, — Ну ничего, когда-нибудь они вырастут, повзрослеют, и смогут обходиться без меня. Тогда мы с тобой полетаем…
— Непременно полетаем! — жизнерадостно кивает Комета. На самом деле и она, и Юпитер в курсе — никаких совместных полётов не будет. Потому что даже если вырастут когда-нибудь эти маленькие вредные спутники — у них тут же появятся свои спутники, которые Юпитер пожалеет и не сможет оставить без присмотра.
Другое дело — Сатурн. Ему на спутники — начхать. У него даже хвост есть — он его носит вместо пояса, кольцами обмотав вокруг себя. Стоит только распустить этот пояс — и вперёд, к свободе. Но Сатурн полагает, что жизнь во всех звёздных системах одинаковая, видел одну — считай, что видел все остальные. К тому же, если бы где-нибудь там было по-настоящему здорово, то разве бы Комета возвращалась каждые сто лет обратно, вместо того, чтобы навсегда остаться в этом звёздном раю?
Покинув пределы Солнечной системы (там стоит такой специальный дорожный знак — перечёркнутое Солнце), Комета развивает максимальную скорость и уносится прочь, твердя про себя: «Чтобы я, чтобы я, ещё раз, сюда, в этот гадюшник, к этим занудам и сплетникам, да ни за что, никогда!!!»
Но через условные сто лет она забудет об этом и, как ни в чём не бывало, вернётся в Солнечную систему. Ведь кометы ужасно рассеяны и слишком быстро забывают всё, особенно плохое. Зато прочие светила знают и помнят о ней всё.
Джинн и туристка
Джинн находится в заточении уже много тысячелетий, поэтому перестал даже думать о возможном освобождении. Про него не вспоминают, да про него даже и не думали никогда: закатали в джиннонепроницаемый сосуд, запечатали семью печатями и сорока заклинаниями, чтобы не испортился, не протух и не усох, а потом забыли.
Сначала Джинн верил, что люди попытаются воспользоваться его могуществом в корыстных целях. Первую тысячу лет он готов был исполнить все желания своего спасителя. В бесконечные часы досуга пленник пыльной жестянки проектировал дворцы и оазисы, до мелочей продумывая место каждой песчинки, но люди продолжали ходить мимо своей удачи, не пытаясь даже узнать, что хранится в древнем сосуде, который просто так валяется у дороги. Более того: многие люди прекрасно знали, что там заточен весьма могущественный джинн. Знали и спешили прочь. Всякому известно, что характер у джиннов непростой, непредсказуемый у них характер. Вдруг выпустишь такого в неподходящий лунный день, не сотворив предварительно нужной молитвы, и он уничтожит тебя, вместе со всем миром? А люди, которые знают правила техники безопасности по работе с джиннами, почему-то уносятся в своих мечтах далеко от дармовых дворцов и оазисов.