Золушки при делах. Часть 2
Шрифт:
– Бывает, - спокойно пожал плечами тот. – Преждевременные роды, знаете ли, могут начаться от тысячи причин: скушали не то на ужин, слишком энергично вешали белье, были нежны с супругом…
– Мешалки-венчики! – воскликнула Ванилла, не сдержавшись. – Была! Была нежна с супругом. Каюсь!
– Вы лучше дышите, уважаемая, - посоветовал мэтр, - каяться будете потом.
– А кричать можно? – деловито уточнила она. – Уж очень хочется покричать!
– Кричите, - улыбнулся Ожин, - меня вы не напугаете.
Мэтра Жужина, действительно, напугать не удалось. Зато
– Что это? – резко побледнел и остановился Дрюня.
Принцесса встревоженно оглянулась на Григо Хризопраза.
– Крик увеличивает объем легких, что косвенно помогает вытолкнуть плод, - любезно пояснил тот, - кроме того, с ним легче переносятся родовые боли и прочие неудобства. По всей видимости, Ваше Великолепие, мы слышим, как рожает ваша жена!
Позеленевший шут заткнул уши и бросился прочь. Крик Ваниллы преследовал его, отражаясь от стен.
– Идемте, Григо! – заторопилась Бруни. – Я должна быть рядом с ней!
Однако на пороге уже стоял мэтр Жужин, сурово нахмурив брови.
– Ваше Высочество, прошу меня простить, но я вас к подруге не пущу…
Принцесса открыла было рот, чтобы возразить, однако целитель потряс перед ее лицом длинным пальцем.
– Даже не просите. Возвращайтесь в свои покои и ждите радостных вестей! В вашем состоянии не стоит наблюдать роды и вообще находится рядом с роженицей! Во избежание всяческих, так сказать, эксцессов!
– Каких еще экс… цессов! – возмутилась принцесса. – Впустите меня!
– Мэтр хочет сказать, что все это может спровоцировать ненужное напряжение мышц и ранние роды, - мягко беря Бруни за руку и разворачивая прочь, сообщил Григо. – Пойдемте!
Принцесса умоляюще посмотрела на Жужина.
– Ожин, вы же скажете ей, что я приходила?
– Конечно, Ваше Высочество. Я даже скажу, что нарушил этикет и прогнал вас, но вызвал во дворец Персиану Тумсон, дабы госпоже рю Дюмемнон было не так скучно. Идите, идите уже. Поищите будущего папашу!
***
В это самое время «будущий папаша» ворвался в покои Его Величества, как будто за ним гнался разозленный осиный рой, наглухо закрыл двери, привалился к ним спиной и только тогда смог отдышаться, чтобы произнести первое слово. Нецензурное.
Король, который весь предыдущий день и всю ночь лелеял боевые раны, изводя на них целительные свитки, перепугался не на шутку, разглядев выражение его лица.
– Кто умер? – хрипло спросил он, приподнимаясь на кровати.
– Ванилька рожает! – простонал Дрюня и осел на пол. – Она так кричит… Я не могу этого слышать! Она разрывает мне сердце на тысячу маленьких шутов, каждый из которых тыкает мне в печень булавкой для шейного платка!
Король еще раз оглядел шута и спустил ноги на пол. За время знакомства он впервые видел Дрюню в состоянии, явно требовавшем его вмешательства. Обычно случалось наоборот – вмешательства требовало состояние Его Величества. А он-то гадал, наступит ли когда-нибудь такой момент?
Подойдя к шуту, Рэд легко вздернул его на ноги, протащил через комнату и усадил за столик у окна, на котором слуги по его приказу уже сервировали ранний завтрак.
– Ешь, - приказал король, - пей! Нет, сначала все-таки пей! – и собственноручно налил в чешуйчатый толстенький бокал старого ласурского вина.
– Но я не…
Одна королевская длань крепко ухватила Дрюню за затылок и запрокинула ему голову, а другая влила в него вино.
– Пойду отолью, - сообщил Его Величество, ставя бокал на стол - а ты поешь, поешь. Ибо я вернусь, и мы продолжим!
Шут тоскливо покосился на бюро, где лежал гербовый бланк, на котором Рэд вчера явно пытался что-то писать. Однако, судя по рисункам пышнотелых девиц в одних передниках и чепцах, выведенных его задумчивой рукой, управленческое вдохновение короля быстро покинуло.
– Итак, - Его Величество вернулся и сел за стол, энергично вытирая полотенцем мокрую шевелюру и бороду, - наливаю!
– Может, не надо? – запротестовал Дрюня.
Ванилькин крик все еще звенел у него в ушах. Так хотелось пойти к жене!.. Но вдруг там что-то плохо? Вдруг там все в крови? О-о-о…
– Пей! – приказал король.
И шут послушно выпил бокал. И еще один. И еще. И даже не заметил, что в пару последних Его Величество добавил несколько стопок гномьего самогона. Не заметил, потому что заснул, уронив голову на краю стола.
Дождавшись, пока его дыхание выровняется, Рэд осторожно переложил Дрюню на кровать и постоял рядом, с улыбкой разглядывая его осунувшееся лицо. После чего позавтракал и вернулся к бюро, где с раздражением оттолкнул гербовый лист.
Взгляд в зеркало во время умывания подсказал, что Его Величество уже может показаться на люди, но, - Пресветлая свидетель! – делать этого ему не хотелось. Не то чтобы он был сильно расстроен категорическим отказом матроны Мипидо (теперь уже Вистун) от любовных утех. Просто… Просто неожиданно все потеряло смысл. Король не желал признаваться себе в том, что завидует и Клози, влюбленной в собственного мужа, и Дрюне, который у него на глазах едва не поседел, переживая за жену. Да, у него, у Рэда, в последние годы было полно утех, от самых изысканных до самых примитивных, но место в сердце пустовало, как ни пытался он заполнить его любовью к стране с названием Ласурия. То самое место в сердце, что отчеркивал, словно границей, край лесной чащи.
Редьярд помнил запах травы и хвои…
Солнечные пятна, озорно скакавшие по лужайке…
Звериные тропы, извилистые, узкие – на один след…
И блеск воды в зарослях…
И кувшинки на водной глади…
Все это были призраки прошлого. Призраки, которых он стремился, но не смог изгнать из памяти.
Отсутствующим взглядом глядя в одну точку, Его Величество рвал гербовый лист на мелкие клочки. В сердце будто всадили тупую иглу. Он знал, как она называется – одиночество. Знал, но продолжал бороться.