Зорькина песня
Шрифт:
Наташа ласково улыбнулась.
— Будницкая, а мне?
Зорька отломила и ей. «Ничего, — подумала она, — ещё целая половина осталась».
Нинка только прерывисто вздохнула.
— Ты молодец, Зорька, — сказала Галка, поспешно глотая лепёшку и деловито похвалила: — Ловко сменяла! Ещё дай!
— Не дам.
— Не дашь?!
Наташа скорчила гримасу и сразу отступила от Зорьки, будто боялась запачкаться.
— Ты что?! — вдруг очень естественно ужаснулась она, всплёскивая руками. — С ума сошла. Платье сменяла! Это
— Подожди, — быстро сказала Галка, переводя жадный взгляд с банки молока на негодующую Наташу. — Чего ты, в самом деле? Ну, сменял человек, ну и что здесь такого?
Зорька благодарно взглянула на Галку. Выручает всё-таки. И с чего Даша взяла, что она нехорошая?
— Ты, кажется, забываешь, что я староста, — с упрёком сказала Наташа.
Галка досадливо поморщилась. Оглянулась по сторонам. Нинки возле вагона не было. Девочки даже не заметили, когда она исчезла.
— Зорька, давай пополам, а мы сменяем — тебе дадим, — деловито предложила Галка. — Верно, Наташа?
Наташа замялась, неуверенно покачала головой.
— А если узнают?
— Да брось ты! Давай, Зорька, ты для нас, мы для тебя…
Зорька обрадовалась. Вот здорово! И Даше молока больше будет. Галка притащила кружки. Они разделили поровну молоко и уселись на пороге вагона. Наташа ела медленно, аккуратно, отщипывая двумя пальцами крохотные кусочки лепёшки и запивая их маленькими глотками. Галка — быстро, не успевая пережёвывать.
— Зоренька, а ты почему не ешь? — ласково спросила Наташа. — Не хочешь?
— Ну да, не хочу! — Зорька с сожалением посмотрела на молоко, — это я Даше.
Галка посмотрела сначала на молоко, потом на Зорьку.
— А ты отчаянная… с тобой можно водиться, — сказала она. — Как ты тогда этого Сашку по голове чайником!
— Пусть не лезет, — гордо сказала Зорька и встала, — я сейчас, я только Даше отнесу.
Залезая в вагон, Зорька оглянулась и увидела Нинку. Она бежала к вагону в одних трусиках, прижимая к голому животу две большие лепёшки.
Зорька залезла на нары. Поставила банку с молоком на подушку перед Дашиным носом. Рядом — кусок лепёшки. Даша приподняла голову. Похлопала глазами, — наверное, решила, что всё это ей снится. Потом недоверчиво провела пальцем по краям банки.
— Правда, молоко, — удивлённо и радостно прошептала она, — белое… это… это мне?
Внизу послышался отчаянный писк Нинки.
— Не дам!.. Чего ты?! Сама иди меняй!
И негодующий голос Наташи:
— Жадина!
И тишина.
Интересно, что там такое? Зорька свесила голову. На порог вагона плюхнулся мешок. За мешком показалась потная, растрёпанная голова Мари и аккуратная, с крендельками косичек — Анки Чистовой.
— Ой, не можу, — сказала Маря, отдуваясь. — Пока паёк получили, все взмокли… Анка, где наволочка с сахаром? Вы чего такие тихие?
Нинка вскарабкалась на нары, быстро проползла к своему месту на коленях, всё так же прижимая к голому животу
— Даша, хочешь лепёшечки?
Наташа и Галка как ни в чём не бывало подскочили к Маре, помогли ей подняться в вагон.
— Маренька, милая, — ласково затараторила Наташа, — а мы тебя ждали, ждали, хотели уже на помощь идти… Устала, бедненькая? Анка, давай помогу.
— Обойдусь, — сказала Анка, отстраняя от себя Наташину руку.
Наташа отступила, обиженно передёрнула плечами. Маря села на опрокинутое ведро, замахала перед красным лицом ладонями, шумно дыша.
— Ф-фу, жарища клятая! — И осуждающе добавила: — Не гоже так, Анка. Наташенька до тебя всей душой, а ты грубишь… Обе дивчины хоть куда, а не дружите меж собою. И чего не поделили?
Глава 12. Карты на замке
Ребята тесно сбились в кучу возле печки. Они так близко расселись и разлеглись друг возле друга на полу, что трудно было разобрать, где чья рука, где чья нога.
— Сашка, иди к нам, расскажи что-нибудь, — позвал конопатый Генька, — скучно…
— А ты помечтай о невесте, — насмешливо сказал Саша.
Ребята одобрительно рассмеялись. Генька вспыхнул.
— Ну чего ты привязался? Невеста, невеста… Нужна она мне! Я этот женский пол терпеть ненавижу!
— Да ну? — притворно изумился Саша.
Он любил подтрунивать над доверчивым, как овца, Генькой. Тем более, что Генька к каждому слову относился серьёзно и совсем не понимал шуток.
— Да ведь и ты ей не очень-то нужен, — заметил Саша.
— Это почему? — подозрительно спросил Генька.
— А что в тебе хорошего? Одни веснушки…
Генька самолюбиво напыжился.
— Да я… Да она… — От возмущения он растерял все слова и только поводил вокруг выпученными глазами.
— Женишься? — вкрадчиво спросил Саша.
— Женюсь! — заорал Генька так уверенно, словно свадьба была назначена на завтра.
— Вот это да!
— Жених!
Генька растерянно переводил взгляд с одного смеющегося лица на другое. Постепенно до него начал доходить весь комизм положения, в которое его так хитро втянул Саша. Он почесал затылок, вытер нос указательным пальцем и сказал беззлобно:
— Да ну тебя, Сашка, всегда ты придумаешь чего-нибудь, лишь бы посмеяться над человеком. Прямо не знаешь, как с тобой разговаривать.
Хохот мальчишек разбудил Веру Ивановну. Она обеспокоенно подняла голову, потом села, оправляя халат.
— В чём дело, ребята?
— Да вот… Сашка опять Геньку разыграл, — давясь смехом, объяснили ребята.
Вера Ивановна улыбнулась, посмотрела на часы, достала из-под подушки книгу.
Саша добродушно похлопал Геньку по спине.
— Не горюй, не дадим мы тебя в обиду. И верно, зачем она тебе — такая?