Зов красной звезды. Писатель
Шрифт:
Поступки персонажей лишены внутренней логики, слабо показан процесс становления новой жизни, воспитания новых людей. Картины перемен в жизни крестьян даны размыто. Герои теоретизируют, язык их невыразителен, они мало чем отличаются друг от друга. Читателю предлагаются абстрактные теоретические рассуждения участников кампании. Здесь нечему огорчаться или радоваться, плакать или смеяться. Если в книге нет художественных образов, то она не может называться романом. Скорее это брошюра на злобу дня. А в художественном произведении мало коснуться злободневной темы, нужно выразительно раскрыть ее, создать запоминающиеся образы. Показать борьбу прогрессивных сил с реакционными не так просто, один лишь выбор темы не гарантирует успеха произведения, — думал Сирак. — Если бы Искандер смог изобразить живую жизнь и живых людей в определенный момент истории, его
Но это не единственный недостаток книги. Все участники кампании имеют одинаковые взгляды и представления. Однако в жизни не все они были прогрессивными и верно служили народу. Некоторые из них, вырвавшись из-под родительской опеки на свободу, весело проводили время. Целые ночи напролет кутили, соблазняли деревенских девушек, безобразничали. Среди молодежи были люди целеустремленные и умные, но встречались авантюристы и хвастуны. Большинство молодых людей бескорыстно и самоотверженно выполняли свой долг перед народом, а некоторые использовали это событие в своих целях. Среди участников кампании шла острая классовая борьба. А об этом в книге сказано расплывчато. Неясно, где происходит действие, что представляют собой банды помещиков. Чтобы достоверно отобразить такую сложную тему, требуется терпение, внимательное изучение вопроса. Его нельзя касаться вскользь». Сирак поймал себя на мысли о том, что со стороны легко судить и давать так называемую объективную оценку. Повесть Искандера вызвала в нем досаду и огорчение. Может, это зависть? Нет, чему здесь завидовать. Так или иначе, придется сказать Искандеру все, что он думает. Сирак поднял трубку, набрал номер.
Искандер пришел ужасно взволнованный. Пот градом катился по его лицу, вспотела спина, руки и губы дрожали, а глаза стали красными и непрерывно мигали. Он слушал Сирака молча, с видом человека, который предстал перед судом, чтобы принять смертный приговор. Время от времени Сираку казалось, что разговор надо прекратить: чувствовалось, что Искандер кипит, словно вулкан, готовый взорваться в любую минуту. «Может, лучше было бы сказать, что все хорошо? — спрашивал себя Сирак, но тут же отвергал эту мысль. — Если человек хочет стать писателем, он должен быть готов к нелицеприятной критике. Иначе ему нечего делать в литературе». Искандер был жалок. Он все время вытирал со лба пот. Толстые щеки его дрожали. Лицо потемнело.
Сирак взглянул на него украдкой. Посмотреть ему прямо в глаза он не мог. В душе он раскаивался, что так много себе позволил. Ведь Искандер примчался сюда вовсе не для того, чтобы его разгромили.
Пытаясь избавиться от тяжелого ощущения, Сирак, заканчивая разговор, сказал:
— В основном книга интересная. И, если ты учтешь мои замечания, она только выиграет.
Искандер нерешительно протянул дрожащую руку и взял рукопись. Он поправил зубной протез и сказал, обращаясь к самому себе:
— Все кончено.
— О чем ты? — спросил Сирак.
— Кончилось мое писательство. Рассеялись заблуждения, пустые надежды… Понимаешь ли ты, что я сейчас испытываю?
— Что же? — торопливо спросил Сирак.
— Полнейшую пустоту.
— Ты не прав, Искандер. Ты не должен отчаиваться.
— Замолчи, ради бога!
— У тебя есть способности.
— Но ведь ты же сам только что сказал, что их нет.
Сирак рассердился.
— Я не говорил этого. Я высказал лишь критические замечания. А принимать их или нет — твое дело. Между прочим, писатель должен стремиться к совершенству.
Искандер нервно втянул воздух и сказал:
— Как от несовершенного существа можно ожидать совершенное произведение? Это утопия. Ты меня уничтожил. Лишил надежд. — Он бросил рукопись на стол.
— Я не хотел разрушать твоих надежд. Такое не в моем характере. Зависть мне чужда. Если я обидел тебя своей откровенностью, извини. Любовь и уважение к литературе заставляют меня быть правдивым. Если ты хотел услышать от меня только приятное, то ошибся. Я говорил то, что чувствую. Сожалею, если наш разговор вызвал в тебе досаду. Творческие личности часто отличаются самомнением и самовлюбленностью. Они слишком чувствительны, капризны и обидчивы. Воспринимают все болезненно. Поэтому, думаю, лучше нам на этом закончить. Извини еще раз, — сказал Сирак и встал.
— Ты меня не понял, — возразил Искандер.
— Почему? — удивился Сирак, снова садясь.
— Если я добавлю то, о чем ты мне сказал, цензура роман не пропустит.
— Когда ты пишешь, тебя не должна интересовать цензура. Ее ножницы — не твоя забота. Задача автора в том, чтобы правдиво отразить жизнь. — Сирак нервно ковырнул прыщ на подбородке.
Искандер всматривался в Сирака покрасневшими глазами.
— Ты идеалист, Сирак.
— Не идеалист я. Я мечтатель. Мои мечты — это мечты народа. Моя душа живет чаяниями народа, его радостями и заботами. Я мучаюсь оттого, что мне не хватает слов, чтобы рассказать о судьбе человека в этом мире, его радостях и страданиях, рассказать о том, что жизнь не бессмысленна и не суетна. Человек должен быть счастливым, должен изменить мир. Он рожден для того, чтобы быть победителем, а не побежденным. Мне нужны такие слова, которые бы вселили светлые надежды в моего современника. Человек — это тема моих произведений, а слова — орудие, которым я работаю. Слова — дивные жемчужины, но мы не всегда с ними бережны. Может, в этом ты видишь мой идеализм?
— Да нет же, Сирак.
— Тогда что ты имеешь в виду?
— Я же сказал, если я буду писать откровенно о всех перегибах и ошибках, цензура меня не пропустит.
— Какое тебе до этого дело? Твой долг писателя состоит в том, чтобы писать.
— А разве писатель не должен хотеть, чтобы его читали? Какой тогда смысл в том, что он пишет? Это уже не писатель, а писарь. Если я пишу, я хочу, чтобы меня читали. И ради этого в чем-то себя сдерживаю. Такова жизнь… — закончил Искандер.
Сирак устроился поудобнее.
— Каждый писатель желает, чтобы его читали. Но это не может быть его главной целью. Наипервейшая его задача — быть правдивым в своем творчестве. Именно потому я и ошибся со своей первой книгой. Мною руководило желание напечататься, встать в один ряд с известными писателями, завоевать популярность. И сейчас я очень сожалею об этом.
Искандер смотрел в окно. Надежды его рассеялись, подобно туману в ветреную погоду. А он-то мечтал, как через месяц-другой выйдет книга с его именем на обложке. Он всем сердцем ненавидел Сирака.
— Для чего ты пишешь? — спросил Сирак, не отрывая от Искандера внимательного взгляда. — Какая у тебя цель?
— Я люблю писать.
— Но этого недостаточно. Литература имеет особое предназначение. Ты не сердись, послушай. Главное для каждого писателя — это человек. Ты согласен? Если да, то идем дальше. Как мы видим человека — в этом суть вопроса. Каков смысл жизни? Может, это западня, которая уготована человеку помимо его воли, с рождения? Является ли человек жалким существом, судьба которого предопределена? Или он сам строит свою жизнь, изменяет окружающий мир, сам распоряжается своей судьбой? Таковы две противоположные позиции. Третьей быть не может. Писатель должен разделять одну из них. Для того чтобы писать, мало взять перо и бумагу. Писатель должен видеть общее и частное в жизни и обязательно внести в нее что-то новое, свое. А для этого одних способностей недостаточно. Писателю нужны всесторонние знания. Он должен изучать жизнь, больше узнавать людей, их судьбы, взгляды. Писателем может быть лишь человек, имеющий доброе сердце и богатую душу. Писатель должен обладать способностью анализировать явления, сравнивать, уметь видеть противоположности. Лишь тогда он сможет отобразить действительность и красоту, отобразить жизнь такой, как она есть, не оглядываясь на других и не опасаясь, что его неправильно поймут. Нет более сложной и интересной задачи, чем постигать истину. Поэтому правдивый писатель, имея друзей, не всегда имеет поклонников.