Зубы дракона
Шрифт:
– Я ничего не говорю, я спрашиваю у вас, Евгений Сергеевич. Вы не все еще видели. Вы не видели, как школьники принимают участие в охоте на людей, как пятиклассники пытают тех, кого им приказывают, и знаете, те, кто легко перенес бы пытки от взрослых, увидев нож или огонь в детских руках, рассказывают все, как под действием сыворотки правды. А еще вы не видели, что делают варвары с теми, кто попадает им в руки. И они делают такое, что нам почти не приходится ничего добавлять, чтобы выдать эти тела за жертвы диких зверей…
– Зачем вы это мне рассказываете?
– А чтобы придать нашему разговору полноту, чтобы ничего не ускользнуло от нашего с вами внимания, и чтобы вы принимали свое решение сознательно, – Дмитрий Петрович встряхнул руками, будто уже умыл их. – При всех этих ужасах, вы, уничтожив нас, уничтожаете тысячи талантливых детей и обрекает сотни и даже тысячи семей на голод. Как вам такая альтернатива?
Шатов молчал.
– А тут вам предлагают стать одним из нас.
Шатов передернул плечами.
– Почему вы так реагируете? Вам предоставляется возможность что-то изменить во всем этом. Самую малость, но изменить. Если вы будете знать, что спасли жизнь одному человеку – этого мало? А ведь вы можете спасти жизни десяткам…
– И все люди Замка будут мне в этом помогать? – спросил Шатов.
– Конечно, нет. Но вы ведь сможете стать даже руководителем. Вы не дурак, мозги у вас не заплыли жиром, и вы могли бы… Вы думаете, что тут собралась интеллектуальная элита? Чушь. Вы умнее и талантливее их всех, вместе взятых…
– Не нужно так нервничать, Дмитрий Петрович. Вы сами прекрасно понимаете, что я…
– Не отказывайтесь, – торопливо перебил Шатова Дмитрий Петрович. – Подумайте. Получить возможность…
– Мне никто не даст такой возможности. Ваш Лучше всех спрятанный уничтожит меня…
– Он не сможет этого сделать под угрозой смерти…
– Да, действительно, вы это ловко придумали. Главного может убить каждый, а он – нет. Только, если я стану главным, меня сразу же уничтожат, – Шатов поймал себя на том, что начинает спорить азартно. – Чисто гипотетически. Кроме этого, мы забыли об Императоре. А он что, жаждет реформ и гуманизма?
– Он жаждет эффективности. Простой обычной эффективности. И вы что, полагаете, будто мы ведем этот разговор без ведома императора?
– А император, кстати, тоже среди вас? – Шатов передвинул с места на место клавиатуру, искоса взглянув на собеседника.
– Нет, император, как я полагаю, достаточно далеко отсюда. И связь с ним мы поддерживаем…
– Я уже слышал, через компьютер, – Шатов вздохнул.
Снова позиция Дмитрия Петровича неопровержима. Снова невозможно ее пробить, не став в собственных глазах пустым болтуном, уклоняющимся от ответственности. Махнуть на все рукой, послать их всех к черту? Замечательная идея, только люди будут продолжать умирать. Не только здесь, но и в твоем городе тоже. Их будут убивать добропорядочные граждане, знать не знающие про Замок и Императора, мечтающие только о сладостном ощущении безнаказанного убийства. А деньги пойдут на то, чтобы несколько тысяч детей смогли вырасти в хищников и завоевать тех самых добропорядочных убийц, и тех, кто вышвырнул детей, и тех, кто… Всех. Весь мир – для императора.
Согласиться? Значит, стать соучастником. Вот так вот, милые гуманисты. Вот так вот.
Шатов посмотрел на Дмитрия Петровича, который терпеливо ждал, закинув ногу за ногу.
– И вы вытащили меня для того, чтобы совершить такой благой поступок? Вы все очень хотите, чтобы система ваша стала гуманней и веселее?
– Нет. Вы ведь читали свое дело. Вы не могли не заметить, что очень сходны с Драконом по типу мышления…
– Нет.
– Да. И вы это прекрасно сознаете. Только благодаря этому сходству вы смогли выжить.
– И вы решили…
– Вначале мы хотели вас просто уничтожить, – голос старика стал звучать сухо, как будто ломался наст на февральском снегу. – Но потом поняли, что это не признак силы…
– Хотели доказать своим ученикам, что никто не смеет вставать на пути вашей империи, что вы круче всех?
– Что-то вроде этого, – Дмитрий Петрович встал со стула и прошелся по комнате. – Но потом пришла мысль, что вы могли бы заменить Дракона.
– Не вам одним.
– Вы об организации Михаила Хорунжего?
– О ней.
– Эта организация вышвырнула вас, как ненужную бумажку, в тот момент, когда вы особенно нуждались в помощи, – глухо сказал Дмитрий Петрович.
– И я должен их за это ненавидеть? – спросил Шатов.
Дмитрий Петрович промолчал.
– Выбросили меня, – повторил тихо Шатов. – Я что, все делал сам? По похоронам?
– Да. Вы никому не разрешили принять в этом участие. Совершенно никому. Вы сами ходили на кладбище, вы были единственным, кто стоял у могилы. Даже поминали вы ее в одиночку. А потом вам стало хуже… Извините, – сказал Дмитрий Петрович, увидев, как сжались кулаки и как вздулись на скулах у Шатова мышцы.
– Все один… – еле слышно сказал Шатов, протянул руку и снова прикоснулся к папке со своей фамилией на обложке. – Кто ее убил?
Дмитрий Петрович подошел к окну и отдернул штору. Замер, что-то рассматривая в темноте.
– Кто ее убил? – повторил свой вопрос Шатов.
– Дракон нанял человека. Дал ваши координаты и задание – убить обоих. Расстрелять.
– И Хорунжий не смог его перехватить?
– А он, насколько мы знаем, даже и не пытался. Его люди оказались рядом в тот момент, когда убийца перезаряжал свой автомат. Убийцу схватили, но он ничего о нас рассказать не мог. Просто не знал.
Все, как я предполагал, подумал Шатов. Почти дословно.
– Мы потом нашли вас в сумасшедшем доме, заплатили и вывезли вас. Сняли похожую квартиру, сделали прививку, чтобы встряхнуть, а потом привезли в райцентр, в командировку…
– Ну, да, кивнул Шатов, там я немного разгулялся…
– Нет, там вы просто уснули, а потом проснулись уже здесь, на тропинке.
– И все это ради того, чтобы заменить Дракона, сохранить лицо перед учениками и… Что еще? – что-то должно быть еще, Шатов понимал это превосходно.