Зубы дракона
Шрифт:
Вита, пробормотал Шатов. Нет, об этом не нужно. Звонарев – подонок, но он правильно посоветовал – отнеситесь к этому, как к вымыслу. Обману и проанализируйте.
Его могли убить легко. Вон, вместо фотографа в доме напротив, посадить снайпера. Хотели убить Виту, чтобы досадить Шатову посильнее – тот же снайпер мог нажать на спуск в любой момент. Одна Вита шла или с Шатовым.
И если это проклятый Замок вытащил его сюда из сумасшедшего дома, то зачем им было в него стрелять?
Не клеится тут у вас, парни. Совершенно не клеится.
Шатов присел на корточки возле стены, потер виски.
Думаем, Шатов. Думаем. Не психуем, льем преждевременные слезы, а именно думаем. Вита жива. Ясное дело – жива. Ты просто думаешь, зачем тебе подбросили эту папочку, и какую ошибку допустили эти фокусники.
Они должны были допустить ошибку. Они ее наверняка допустили, потому что исходят из того, что Шатов может поверить в…
Никогда.
Кто мог в меня стрелять?
Стреляли в меня, не в Виту. Если стреляли. Ладно, на минуту представим себе, что десятого февраля они действительно попали под автоматный огонь. Представим только на минуту, потому, что это ерунда, и через минуту дыры в их сценарии станут заметны, и он сможет ткнуть им в рожу…
Хотели убить его и ее? Снайпер в доме напротив. Они имели такую возможность, ничем, практически, при этом не рискуя.
Выстрел, Шатов спотыкается, падает и остается лежать на утоптанном снегу возле подъезда. Пока кто-то сообразит, что человек слишком долго лежит, пока подойдут, пока увидят кровь и поймут, что упавший мертв, стрелок спокойно спустится на лифте, сядет в машину и растает в автомобильном потоке.
У них ведь все равно человек уже сидел в доме напротив шатовского.
Зачем стрельба на улице, где автоматчик может и не успеть… Кстати, Шатов встал, подобрал папку и открыл ее в самом конце. Здесь ничего не говорится о стрелке. Задержан или нет. Не говорится.
Ушел? Или, все-таки, был схвачен? Или убит.
Кто?
Дракон? Пришел с того света и лично из автомата расстрелял машину? Зачем лично?
Он ведь говорил тогда, очень давно, что может просто заказать Шатова кому-нибудь из уголовников. Заплатить деньги и назвать срок и способ.
Подстраховаться на всякий случай. Если вдруг Шатову повезло, и он выжил бы, то просто нанять отморозка с автоматом. С запасом по времени. Чтобы все успокоились и перестали охранять Шатова и его супругу.
Что же ты, Хорунжий? Как же ты не предусмотрел этого? Ты же говорил, что вы прочесали всех потенциальных исполнителей заказа, запустили слух, что трогать Шатова нельзя, иначе обидится некто господин Гаврилин, который поддерживает каким-то образом мир и порядок среди городской братвы, пользуется непререкаемым авторитетом у воров, а сам, кажется, представляет неофициальную, но очень влиятельную и эффективную организацию.
Хорунжий говорил, что риска почти нет. Остается вероятность, что Дракон мог передать заказ в другой город, но гастролер был бы сразу замечен и взят. Местными уголовниками.
И все-таки, кто стрелял…
Мог бы стрелять, быстро поправил себя Шатов. Мог бы. Он не стрелял, не было ничего этого. Это только игра мысли, логическая задача, которую нужно решить. Только умом. Никаких эмоций.
Только умом.
Хорунжий говорил…
Кстати, почему здесь нигде не упоминается Хорунжий? С одной стороны, понятно, Хорунжий своей деятельности не афиширует. И ребята его умеют эффективно работать, оставаясь незаметными.
Тихо и эффективно, чтобы не попасть в поле зрения организации Дракона. Они верно поняли, что за Драконом кто-то стоит. Они это поняли еще до того, как это сообразил Шатов. Но только Шатов смог просчитать цели этой организации. Заработок на городских сафари. Тир для желающих безопасно получить острые ощущения.
Ребята Хорунжего очень хотели выйти на хозяев Дракона…
Кстати, зачем?
Уничтожить? Кто сказал? Хорунжий этого не говорил. У Шатова не было времени и желания расспрашивать Хорунжего о дальнейших планах.
Они только знали, что хозяева Дракона могут выйти на Шатова. И, наверняка, могли его пасти, держа в качестве приманки. То, что Хорунжий стал почти другом Шатова, ничего не значило. Ровным счетом ничего.
Шатов прошелся по комнате.
Но они сдали его в дурку. Не в элитную и безопасную клинику «Гиппократ», а в самую обычную дурку, где нечего жрать, и санитары лупят непослушных пациентов.
Куда логичнее было бы его поместить в «Гиппократ»… Логичнее? А зачем?
Проморгали стрелка. Может быть, даже взяли его после стрельбы. Обнаружили, что это просто наемник, а не посланец тайной организации, втихую грохнули его и обнаружили, что Женя Шатов ведет семейную жизнь с призраком…
Спокойно, Жека! Сидеть, не дергаться. Не нужно истерики. Это только анализ данной версии. Только анализ их дерьмовой версии.
Итак, Хорунжий обнаружил, что Шатов съехал крышей. Конкретно и серьезно. На хрена Хорунжему такой Шатов? Не самому Хорунжему, тут еще можно строить какие-то иллюзии, а начальству Хорунжего, тому же Гаврилину? Ценность Шатова была в потенциальном интересе к нему со стороны хозяев Дракона. А чокнутый Шатов им тоже не нужен. И Шатова списывают. Отправляют на пожизненное лечение.
Или даже на смерть, потому, что…
Он постоянно подсчитывал, если верить бумагам из клиники, сколько дней осталось до родов. Он и вправду постоянно помнил эту дату. И уже оставалось не так много дней.
Как бы он перенес то, что роды…
Спокойно. Спокойно.
Если верить этим бумагам, то все выглядит так. Шатова настигла давняя заготовка Дракона. Мозги не выдержали, и ценность Шатова упала до нуля.
И все. И его вышвырнули. А эти… А Замок его подобрал и зачем-то решил вылечить. Зачем?
Из человеколюбия?
Ерунда. Они дали ему понять, что заинтересованы в нем. Хотят из него сделать нового Дракона? И поэтому их так восхитил выбор Шатовым домика, в котором Дракон жил. Что из этого следует?
И как они могли бы использовать Шатова, похитив его? Как бы ты сам это придумал, Шатов? Как?
Ты сидишь в дурке, о тебе забыли практически все. Женщина, которую ты любил – мертва.
Не дергайся, это только предположение.
Вита – мертва, тот, кого ты почти считал своим другом, тебя бросил. И жить, вроде бы, незачем. И никто к тебе серьезно не относится. Все уже тебя причислили к умалишенным.