Зверь, именуемый Кот
Шрифт:
– Ты же… Кот?
Он улыбнулся, добив меня окончательно, и обнажив ряд белоснежных зубов, продемонстрировал ямочки на щеках. Пристрелите меня, чтоб не мучилась.
– Марк Константинович. Почему ты сбежала?
Ну что тут ответить… Особенно человеку, который – о, ужас, знает даже модель нового моего вибратора. Нда…
– Можно, я сделаю вид, что всего этого не было?
Он зачем-то меня все еще обнимал, мы стояли посреди тротуара, явно мешая прохожим. Превозмогая себя, медленно отстранилась. Радуйся, дурочка, в твоей жизни случились объятия с подлинным
– Так. Ладно, ты традиционно не ела, я тоже. Идем. Я бы конечно повел завтракать тебя в ресторан, да боюсь, ты туда не дойдешь, дорогая. Потому, – шлепаем в “Теремок”. Вот там все и расскажешь. Мне твоя встреча совсем не понравилась.
Я молча кивнула. А что оставалось? Только беззвучно страдать.
5. Завтрак с продолжением
В это время дня (очень позднее утро) заведения фастфуда пусты и свободны. Офисный завтрак уже завершен, а время обеда еще впереди. Выбрав столик в углу на двоих у окна, Кот отвел меня, усадил, ни о чём больше не спрашивая, протянул мне зачем-то маленькую упаковку влажных салфеток и ушел быстро к кассам.
Те немногие несколько раз… если честно – то немногие дважды, когда щедрые молодые люди водили меня в ресторан и кафе, они любезно интересовались моими вкусами и предпочтениями. А тут: – просто сиди и жди его, ненаглядного, да помалкивай.
Снова я себе лгу малодушно. Кот отлично разбирается в моем персональном меню: я терпеть ненавижу овсянку, кофе не пью с молоком и вишня мой личный наркотик.
А я ведь не знаю его совершенно, за все время нашего с ним знакомства раскрыто лишь имя. Ни возраста, даже примерного, ни тебе даты рождения, не говоря уже об интимных подробностях личной жизни, – ни-че-го. Терра инкогнито. Откуда он? Кто родители, где учился? Отсутствие обручального кольца на руке не давало весомой надежды. Во-первых, вовсе не все их носили. Во-вторых…
Я так задумалась, что пропустила явление двух подносов, загруженных ароматной едой. Блинчики, сырники, ватрушки, – всего было очень с избытком.
– Ты выглядишь так, как будто тебя морят голодом, и давно. – Прозвучало в ответ на мое удивление.
Прелестно. Ну, а что? Зато честно. Он-то выглядел, как… как мечта моя, самая дерзкая. Составив наш завтрак на стол, сел напротив, положил тяжелый подбородок на сцепленные руки. Очень красивые и очень мужественные, между прочим. Господи, дай мне силы.
– Врач тоже поставил диагноз такой: что-то там про недостаточный вес и обезвоживание.
Он поднял одну светлую бровь, вопросительно глядя мне прямо в лицо.
Пришлось заставить себя посмотреть ему строго в глаза. Это я совершенно напрасно рискнула. Они были… необыкновенными. Я таких даже и на картинках не видела. У зрачка, в самом центре, – радужка отливала цветом грозы, неминуемой, страшной, жестокой, грохочущей в моем слабом сознании ударами молний и даже раскатами грома. Ближе к краю они становились медовыми. Цвет балтийского светлого янтаря. Еще и опушенные светлыми густыми ресницами, как загадочные лесные
Наверное, он не был красив. Но вид Марк имел очень мужественный, из толпы выделяясь именно этой своей необычностью. Шрам над бровью, светлая густая щетина на подбородке и щеках. Глаза хоть и смеялись, но под ними привычно лежали усталые тени. Сколько ему было лет? Точно старше меня, но намного ли? Только губы красивые очень, они постоянно притягивали шаловливый мой взгляд. Будто резные, яркие, с постоянно приподнятыми краями. Он словно все время чему-то загадочно улыбался, чуть щурясь. Ой! Кажется, я бессовестно пялюсь на соседа за столиком. Совершенно сдурела.
– Ешь. Приятного аппетита, не отвлекайся. И не пили меня взглядом, пожалуйста.
– Скажи, а почему ты от меня так долго прятался?
Этот вопрос меня мучил все это время. Карлик, горбун и мужик – поросенок были бы отличным тому объяснением. Но то, что я перед собой сейчас видела…
– Уж точно не для того, чтобы кто-то сегодня так быстро сбежал. Неужели я страшен?
Пришлось срочно закусывать сырниками приступ стыда (под ехидными взглядами виновника).
– Я врать умею, конечно. Но не тебе, ты же знаешь. Совершенно не страшен.
Он в ответ только молча жевал, раздумывая о чем-то и глядя в окно на прохожих. Вилка и нож в его руках были инструментом привычным, я же (дочь офицера!) совсем не настолько уверенно ими теперь оперировала.
Разговор как-то не клеился. Стало тоскливо, и снова мучительно захотелось сбежать. Вдруг поймала на себе его пристальный взгляд. Кот тоже рассматривал меня очень внимательно, совершенно того не стесняясь.
Я отодвинула опустевшую тарелку, потянувшись к остывшему кофе. Такой и люблю, еще и с мороженным и с вишневой подложкой, м-м-м-м-м.
– Знаешь, – Марк откинулся на спинку кресла не сводя с меня глаз, – а ведь ты тоже пряталась. Совершенно другая, серьезно.
Ну да, через дырочку видеокамеры он видел меня на работе другую: взмыленную, невыспавшуюся, уставшую. А теперь – все тоже, только еще и заплаканная. Есть разница, несомненно.
– Ты не ответил.
Он тяжко вздохнул. Мы когда-то всерьез обещали друг другу не врать. “Если не можешь ответить мне честно, – так и скажи: – не могу. ” И я до сих пор слово держала. С ним это было нетрудно, как-то само по себе получалось. Да уж… до тех пор, пока я его не увидела.
– Видишь ли… Я не страдаю от недостатка женского внимания.
О да. Я и не сомневалась ни разу, конечно. Это еще мягко сказано.
– А вот общения с доброй, умной, тонкой, ироничной девушкой мне всегда не хватало. Как воздуха.
Это он обо мне что ли? Надо запомнить. И что характерно: – в его этих словах не было ни капли кокетства. Даже намека на самый легонький флирт не ощущалось. Он просто снова не лгал, привычно говорил мне, как думал.
– А если эта девушка такая добрая, умная, тонкая и ироничная, то откуда сомнения в ее адекватности?