Зверь на престоле, или правда о царстве Петра Великого
Шрифт:
То есть, следуя логике данных строк, не просто с шестидесятитысячным войском Петр I вторгся в страну Ливонию, но и с войском самых отъявленных мародеров, потому как после их здесь всего двухмесячного присутствия эта страна из цветущей стала вдруг совершенно опустошенной!
Вот что сообщает о способах воевать с мирным населением петровских птенчиков Соловьев:
«5 сентября Шереметев вошел безпрепятственно в Везенберг, знаменитый в древней русской истории Раковор…» [124, с. 8]. Ну и как же он поступил
Так производилось «освобождение» по-петровски. Но здесь следует отдать должное петровским мародерам, они и со всеми иными захваченными городами поступали точно так же, как и со своими собственными древними. Соловьев продолжает:
«Та же участь постигла Вейсенштейн, Феллин, Обер-Пален, Руин; довершено было и опустошение Ливонии. В конце сентября Борис Петрович возвратился домой из гостей: скота и лошадей, по его объявлению, было взято вдвое против прошлого года, но чухон меньше, потому что вести было трудно» [124, с. 8].
И вот что разъясняет нам теперь уже Костомаров о том, каким это образом птенчикам удавалось облегчить свою тяжелую дорогу назад:
«Города и деревни сжигали дотла, опустошали поля, уничтожали домашний скот, жителей уводили в плен, а иногда целыми толпами сжигали в ригах и сараях…» [51, с. 643].
То есть этим пресловутым «облегчением пути» являлась «всего лишь» замена уничтожения скота зверским уничтожением людей!
Костомаров далее сообщает:
«1704 год был замечательно счастлив в войне со шведами…» [51, с. 646].
И вот по каким причинам.
Петр: «…опустошил Эстонию таким же жестоким способом, как в прежнее время Ливонию… 9 августа взята была Нарва…» [51, с. 646].
Это приободрило воинство палача-Петрушки. Его не знающие пощады кровавые сардары: «…истребляли и старого, и малого» [51, с. 645]. «По одной лишь рижской дороге они выжгли более 600 поселений» [53, с. 28].
А вот как «по рыцарски» Петр поступил затем и с защитниками этого города:
«…комендант города вступил в переговоры о сдаче. «Accord», подписанный 15 июля содержал 65 пунктов, позволяя гарнизону уйти к своим… Однако царь подписанных Шереметевым условий не выполнил и задержал шведов, как военнопленных» [53, с. 73].
Вот еще штришок по части «рыцарства» и чести:
«24 июня Выборг сдался на «accord». По его условиям гарнизон уходил «с пожитками и семействами…» Однако после капитуляции Петр не сдержал слова и объявил 3880 шведов военнопленными» [53, с. 74].
Вот этого «дивного гения» истинная личина! Клятвопреступничество, на самом деле, являлось одной из главных составляющих пресловутой петровской «политики».
А вот и еще детали исполнения его людоедской доктрины. На этот раз про петровскую «политику» нам сообщает беллетрист Лажечников:
«…кругом небосклона встали огненные столбы: это были зарева пожаров. Из тишины ночи поднялись вопли жителей, ограбленных, лишенных крова… Таков был… способ… воевать, или, лучше сказать, такова была политика… делавшая из завоеванного края степь… — жестокая политика…» [56, с. 253].
Но достаточно часто, о чем свидетельствуют просто холодящие кровь потери среди русского населения западных земель, и эти вопли поднимать было некому. Петровскими «потешными», долго приучавшимися Петром, еще в пору его вьюношества, палить из пушек по мирному населению:
«Деревни полностью выжигались. Пойманные… поголовно уничтожались. Причем преимущественно зверскими методами» [53, с. 6].
Такие карательные экспедиции со стороны антихристова воинства превращали некогда цветущий край: «…в безлюдную пустошь с сожженными деревнями, уничтоженными посевами и отравленными колодцами» [53, с. 49].
И вот какими страшными цифрами эта звериная политика Петра отразилась на землях Белоруссии:
«Белорусский народ потерял… в годы Северной войны 900 тысяч из двух миллионов» [132, с. 142].
Таков был «способ воевать» у зверя, уничтожившего половину мирного населения Белоруссии, вдвое перекрывшего своей кровожадностью последователя своих «славных дел» — Адольфа Гитлера. Зря фюрер порешил нацистам сверяться в тонкостях пыточно-палаческого искусства у своих коллег по социализму: они лишь щенки— жалкие и ничтожные подражатели своего далекого предшественника. Надо было за подобным опытом обращаться сразу к главному в этом вопросе льву— наивеличайшему специалисту по преобразованиюживых людей в мертвых — Петру I.
Русские православные воины-стрельцы — защитники Отечества — для подобного рода «политики» совершенно не годились. Здесь требовалось иное воинство: то, которое без приставочки эрзац- в обиходе не употребляется. А потому именно такие банды, способные не воевать, но лишь грабить, убивать и насиловать и формировались им. Вот почему его «потешные» обучались в его еще вьюношеском начале этих самых «дел» на обстреле мирного населения из пушек! Своего собственного, заметим, населения…
Так что здесь, узрев в петровских палачах слишком явных предшественников карательных отрядов фашистов, следует лишь констатировать: что росло, то и выросло.
Однако ж в писанных исключительно лишь для нас с вами петровских артикулах читаем совершенно противоположное:
«Арт. 104. Когда город или крепость штурмом взяты будут, тогда никто да не дерзает, хотя вышняго или нижняго чина, церкви, школы или иные духовные домы, шпитали без позволения и указу грабить и разбивать, разве что гарнизоны или граждане в оном сдачею медлить и великий вред чинить будут. Кто против сего приступит, оный накажется яко разбойник, а именно: лишен будет живота» [61, с. 29].