Зверь (сборник)
Шрифт:
Даже при встрече со мной все произошло именно так, хотя в моем ружье было не серебро, а лишь безопасный для Оленя свинец…
Отпечатки его копыт тоже имеют свойство растворяться в воздухе. Однажды я шел по следу Великого Оленя долгие мили – и вдруг он внезапно исчез, как исчезает деревце, на ваших глазах выращенное фокусником в трюковой кадке. Несомненно, Олень решил, что пришло время дематериализоваться, и покинул нашу реальность с той же легкостью, с какой это делает призрак. Индеец, сопровождавший меня в той охоте, не поверил этому, отказался вернуться со мной в лагерь и с упорством, достойным лучшего применения, продолжил погоню, идя вдоль исчезнувшего следа. Несчастный глупец! Да, всего через пару часов он добыл большого оленя,
Наука затрудняется определить, к какому именно виду относится Великий Олень. Описания его действительно противоречивы, поэтому я склонен, не уточняя вид, отнести его к роду оленей, Cervus, и ограничиться этим. Правда, один современный автор считает Великого Оленя лосем, соотнося его с некогда знаменитым в Пенсильвании «одинцом из Синнамахонинга», убитым в 1867 году.
Однако что за нелепость – предполагать, будто Великий Олень может быть убит! Это все равно что поверить в кораблекрушение «Летучего Голландца»: нет, он не пойдет на дно, а будет скитаться по морям до самого Страшного Суда! И великий кракен, спящий в океанской бездне, тоже не покинет своего убежища раньше, чем пробьет последний час для всего живого на Земле. О нет, как можно поверить в смерть Великого Оленя! Ведь вот же он, огромными скачками несется по склону холма, ускользает от, казалось бы, верного выстрела, – как я видел его давным-давно, пытаясь поймать в прорезь прицела… как вижу я его и сейчас, стоит лишь закрыть глаза. Вот на фоне неба появляется его голова, увенчанная тройной короной, вот щелкает затвор охотничьей винтовки, уходит в никуда бесполезная пуля… Олень невредим. Огромный и могучий Олень, дух и символ всего оленьего рода, по-прежнему невредим, сколько бы пуль ни было в него выпущено.
Теперь я вижу его даже чаще, чем в те годы, когда охота на оленей была для меня чем-то обыденным…
Еще долго ему суждено пролетать в стремительном беге по холмам и долинам, одним прыжком переноситься через ущелья, слизывать капли утренней росы с верхних ветвей высочайших сосен. Долго ему будет не страшен грохот выстрелов и жгучие удары свинца. Но уже сейчас разговор ружей слышен в каждом лесу – и многие старожилы никак не могут разрешить, казалось бы, совершенно очевидную загадку: «Куда же подевались олени?»
Если олений род обречен исчезнуть с лица планеты, то Великий Олень, неуязвимый и бессмертный, исчезнет тоже. Он уйдет вместе с последними зверями своего племени; не примет смерть от руки человека, но словно бы погрузится в небытие, истает, пропадет, растворится в тумане. Отзвучит, как отзвучали и умолкли песни древних бардов.
И все забудут о том времени, когда он ступал по Земле.
Неблагодарная росомаха
В данном случае Сетон-Томпсон выступил в качестве не американского, но канадского автора. А Канада в то время входила, пусть уже скорее формально, в Британскую империю (да ведь и сам Сетон-Томпсон родился в Великобритании, в Канаду его семья перебралась через несколько лет, причем это вовсе не было эмиграцией), вот почему этот рассказ предназначался для публикации в английском сборнике сказок и легенд.
Перед нами не рассказ или притча по мотивам индейских легенд, как то было в «Историях лесов и степей», но действительно запись индейской легенды. Почти буквальная, фактически лишенная литературной обработки и принятых для европейского творчества моральных оценок. Сетон-Томпсон никогда не включал ее в какой-либо из своих сборников – и, похоже, вообще не считал эту легенду своим авторским произведением. Но все же дело обстоит именно так, хотя грань между автором и публикатором в подобных случаях условна. Опытнейший натуралист и охотник, о злокозненном нраве росомахи он знал не понаслышке – и, надо думать, осознанно выбрал из множества индейских сюжетов именно этот…
Однажды росомаха гуляла по склону горы и неожиданно увидела огромный камень.
– Не твои ли шаги я сейчас слышала? – спросила она, поскольку росомахи – осторожные звери и любят знать причины всего.
– Нет, конечно, – ответил камень. – Я не умею ходить.
– Но я видела, как ты шел, – настаивала росомаха.
– Боюсь, тебя не научили быть правдивой, – возразил камень.
– Не нужно так говорить, ведь я видела, что ты ходил, – ответила росомаха, – хотя я совершенно уверена, что меня тебе никогда не догнать!
Она отбежала в сторону и остановилась посмотреть, последует ли за ней камень, но тот, к ее досаде, лежал на прежнем месте. Тогда росомаха подошла к нему совсем близко и, ударив лапой, сказала:
– Ну, теперь ты станешь меня ловить?
– Ходить я не могу, но могу катиться, – ответил камень.
А росомаха засмеялась:
– О, так тоже хорошо, – и побежала вниз по склону.
Сначала она бежала совсем медленно. «Просто чтобы дать камню шанс», – думала она, а потом ускорила шаг, поскольку оказалось, что камень преследует ее по пятам. Но чем быстрее мчалась росомаха, тем быстрее катился камень, и вот уже она, ощутив свою малость в сравнении с ним, начала уставать и очень сожалеть, что не оставила камень в покое. «Если припустить что есть мочи, то я доберусь до того высокого леса у подножья горы, где камень не сумеет пройти», – решила росомаха и, собрав все свои силы, поскакала через ветки и уступы. Но, как она ни старалась, камень следовал за ней. Наконец она до того устала, что перестала различать, куда бежит, и, споткнувшись о ветку, упала. Камень тут же остановился, а росомаха закричала:
– Слезь, слезь! Неужели не видишь, что стоишь на моих лапах?
– Почему ты не оставила меня в покое? – спросил камень. – Я не хотел двигаться, я ненавижу двигаться. Но ты не унималась, и теперь я с места не сойду, пока меня не заставят.
– А я позову своих братьев, – ответила росомаха. – В лесу их много, и скоро ты увидишь, что они сильнее тебя.
Она принялась звать, звать и звать, пока волки, лисы и разные другие звери не прибежали, чтобы посмотреть, что там за шум.
– Как ты очутилась под камнем? – спросили они, окружив ее; но вопрос пришлось повторить несколько раз, прежде чем росомаха ответила, поскольку, как и многим людям, ей трудно было признать, что она сама стала причиной своих бед.
– Ну, мне было скучно, хотелось с кем-нибудь поиграть, – наконец сказала она недовольным тоном, – и я поспорила с камнем, что он не сможет меня поймать. Конечно, я думала, что могу бежать быстрее всех, но споткнулась, и он прокатился по мне. Просто досадная случайность.
– Это послужит тебе уроком, нельзя быть такой глупой, – сказали звери и принялись толкать и тянуть камень, но не смогли сдвинуть его ни на дюйм.
– Никуда вы не годитесь! – сердито кричала росомаха, страдая от боли. – Раз не можете меня освободить, поглядим, сумеют ли это сделать мои друзья – Гром и Молния.
И она громко позвала Молнию поскорее прийти на помощь.
Через минуту небо затянула темная туча и прозвучал такой раскатистый Гром, что волки, лисы и все другие звери разбежались. Но, хотя они и были напуганы, все же не забыли попросить Молнию снять шубу с росомахи и освободить ее лапы, только самой ей вреда не причинять. Молния на мгновение исчезла в облаках, набралась сил, а потом бросилась вниз, прямо в камень, который разлетелся во все стороны. И хотя шубу росомахи разорвало на множество клочков, сама она осталась совершенно невредима.