Зверь
Шрифт:
Она бросилась в вязкую темноту, к двери так, будто у неё вдруг выросли крылья за спиной и законы гравитации перестали иметь над её телом власть. Сделав пару неосторожных шагов, Эллен с размаху налетела на угол комода. Произошло ровно то, чего она боялась — резкая боль в ноге заставила её кричать, оглушая саму себя. Она втягивала воздух сквозь плотно сжатые зубы, крики превратились в жалостливый скулёж напополам с частым, хриплым дыханием. В горле встали слёзы досады, боли и страха. Замурованная в доме, она казалась себе беспомощнее котёнка, упавшего в ливнёвку.
— Эллен!
Снаружи послышался знакомый голос, а следом раздался грохот разрушений — Эллен готова была поклясться, что под ней вибрирует пол. Адам Бишоп ворвался к ней в комнату, играючи выбив запертую на ключ внутреннюю дверь — она бахнула об стену, сбив с неё толстый кусок штукатурки. Как он обошёл нижнюю, стальную дверь, которую она заперла на ключ, оставалось только догадываться.
— Что случилось? Ты кричала.
Она была уверена, что этот чёртов дом с толстыми стенами почти герметичен, и можно орать до срыва связок — никто не придёт на помощь. Барр держалась за спинку кровати и поджимала ударенную ногу, со скрипом соображая, что ему ответить.
— Как ты услышал?
— Мимо шёл, — дежурно бросил он. Адам прошёл внутрь, осмотрел комнату и окно, словно проверял, не затаился ли в доме кто-то, кто мог причинять ей вред.
— Эллен, что случилось? — Бишоп подошёл к ней, взял за плечи и чуть сжал их, заставляя её поднять голову и посмотреть на него. Бессмысленное действие. Она мало, что могла разглядеть в белом свете луны: лишь острые скулы и широкий подбородок с ямочкой — остальные черты его лица поглотила чернильная тьма.
— Не знаю, — Эллен попыталась встать на обе ноги, но ступню снова пронзила острая боль. — Наверное, сломала что-то.
— Ясно.
Не говоря ни слова больше, Адам подхватил её на руки и понёс к выходу, быстро, ни разу не оступившись, словно прекрасно видел в темноте.
Парализованная болью, страхом и его близостью, Эллен бессильно положила голову ему на плечо и обняла за шею. Коротко вдыхая, она задерживала в лёгких воздух, чтобы подавить внутри беспомощные всхлипывания, закончить, наконец, нытьё и хоть немного прийти в себя. Тычась носом в воротник его рубашки, она ощущала аромат лайма, стирального порошка, смешанного с запахом его кожи, и это ещё сильнее мешало сосредоточиться.
— Всё будет хорошо. Успокойтесь. У вас сейчас сердце выпрыгнет.
Адам нёс её вдоль длинного ряда таунхаусов, казалось, не прикладывая ни малейших усилий, словно она весила не больше, чем пакет из супермаркета. Вибрация его голоса прошлась вдоль тела волной, в груди заскребло, а щёки полыхнули огнём. Хотелось прижаться к нему крепче и одновременно отстраниться, как тогда в подсобке её дома, потому что эти невозможные чувства напополам с болью физической грозили свести её с ума бесповоротно.
Он поднялся на крыльцо и постучал в дверь ногой. Фишер открыл быстро. Он не спал.
— Что стряслось? — фельдшер распахнул для Бишопа обе створки двери, чтобы он мог внести Эллен в дом.
— Ударилась. Возможно перелом, — Адам бережно положил её на кушетку. — Я пойду, разберусь со светом. Тео, пусть Эллен у тебя побудет, пока я не вернусь.
Фельдшер коротко кивнул и Адам скрылся за дверью. Эллен выдохнула, безвольно бросив голову на подголовник.
Бишоп украл её жизненное пространство и забрал последние силы. Ей было тесно с ним на одной территории. С ним рядом было жарко так, что внутренности начинали кипеть и отнюдь не оттого, что температура его тела всё ещё казалась ей повышенной. Она устала с собой бороться. Боль в немеющей ноге заполнила всё тело и затмила рассудок, но Барр была отчасти рада ей. Она принимала её в наказание за свою слабость.
— Эллен, можете рассказать, что произошло? Где болит?
Барр почти обвыклась с ноющей болью и даже сумела внятно объяснить, как нарвалась в темноте ногой на комод. Внимательно выслушав её, Фишер аккуратно снял с её ноги сапог, осмотрел ногу, потрогал и надавил в нескольких местах. Когда он тронул средний палец на ступне, Эллен взвизгнула и зашипела от боли. Она взглянула на свою ногу. Палец опух, а на коже всеми оттенками синевы расцвела гематома.
— Я думаю, это ушиб. Сейчас сделаем снимок, чтобы убедиться.
Мобильный рентген-аппарат стоял в соседней комнате вместе с несколькими другими медицинскими приборами. Они выглядели вполне современными. При условии, что ближайшая больница находилась в шести часах езды на машине, кабинетик фельдшера был неплохой альтернативой для местных трудяг.
— Да, перелома нет, — осматривая снимок на свет, обнадёжил Фишер. — Пара-тройка дней, и вы сможете нормально ходить. А сейчас постарайтесь меньше беспокоить ногу.
Фишер набрал в шприц обезболивающего. В комнате повис резкий запах антисептика, когда он тщательно обработал сгиб её локтя, чтобы сделать укол.
— Завтра лес прочёсывать надо, — устало произнесла она, с досадой понимая, что пролетает с рейдом по собственной неосторожности.
— Забудьте пока об этом, — Фишер бросил шприц в урну, следом стянул резиновые перчатки и направился к секретеру. — Вот, послушайте совета старика.
Он достал из ящика четыре свечи и две коробки длинных спичек.
— Здесь частенько бывают перебои с электричеством, так что старый, средневековый способ осветить жилище — наше всё. Положите их в глубокую посуду, чтобы не упали, расставьте их по углам и держите огонь всегда при себе, — он положил свечи в бумажный свёрток и протянул Эллен. — Хотите чаю?