Зверь
Шрифт:
Уличные фонари вдруг начали медленно потухать, пока не погасли совсем. Переулок погрузился в вязкую тьму, и Барр, добравшись до дома, дрожащими руками достала из-за пояса фонарь, чтобы подсветить себе. Как только Эллен добралась до комнаты, то сразу же заперлась на замок, зажгла свечи, расставленные по углам по совету фельдшера, и ринулась к чемодану.
Ноутбук был полостью заряжен, карта памяти в телефоне на её счастье оказалась цела, Эллен немедленно сунула её в свободный слот и торопливо защелкала мышкой.
«Проект «Зверь», условное наименование испытуемого субъекта идентично», — сухие строчки сканов протокола перемежались карандашными набросками дневника одного из лаборантов, которые детектив Дэлино соотнёс друг с другом по времени написания. «… то существо действительно меняет форму под воздействием фактора стресса, при этом испытывая адские боли… я слышал хруст костей… я видел своими глазами, как человеческая кожа словно выворачивается наизнанку… Природа этого процесса неизвестна нам».
Эллен перелистывала файлы и впитывала информацию, словно губка. Откладывать больше было нельзя. Она увидела среди файлов статью Пола Мориссона, которую ранее находила в архиве, и сканы тех самых нераскрытых дел, которых так и не добилась от шерифа — Дэлино копнул и с той стороны, к которой Барр едва подобралась.
«Структура ДНК этого существа можно назвать межвидовой — она принадлежит, как человеку, так и североамериканскому гризли».
Текст следующего документа заставил её согнуться над монитором. Пальцы, напряжённо
сжимавшие мышку, свело. Эллен отняла руку, размяла ладонь и прижала её к груди. Это была памятка о безопасности для военнослужащих Форт-Келли.
«Внешних особенностей у этих существ нет, они выглядят, как обычные крупные мужчины выше среднего роста. Данных о женских особях нет. Они сильны, быстры, нечувствительны к холоду, имеют острое обоняние и слух, обладают высокой регенерацией клеток, температура тела колеблется у отметки 38С, как у гризли, и повышается к моменту перехода. Другие животные ведут себя с ними настороженно либо полностью подчиняются, признавая вожаком. Глаза имеют способность накапливать на сетчатке свет и люминесцировать в темноте… При обращении частично утрачивают человеческое сознание, переключаясь на примитивное сознание животного. При нападении следует целиться точно в голову, прочие ранения не наносят им ощутимого урона, а лишь усугубляют агрессию…»
Её затошнило. Чёткие совпадения шли одно за другим, уверенность в том, что ей не показалось, крепла. Сомнений не было, Адам Бишоп — оборотень. Он — Зверь. Тот, кем пугают местных детей и тот, из-за которого люди бояться выходить по ночам. Он — порождение тёмных индейских легенд, за которыми, как и предупреждал Нильсен, легко скрыть правду.
Эллен спрятала лицо в ладони. Болело всё — душа, разум, тело. Всё её существо противилось, изнывало, коробилось, словно в агонии — принимать правду оказалось чудовищно невыносимо. Невыносимо было видеть доказательства того, что на свете существуют вещи, неподвластные человеческому разуму. Вещи, которые просто есть, хотела она того или нет. Оборотни существуют, шаманское колдовство — не просто трюк для привлечения туристов, не выдумки фантастов и не наркоманские приходы, под легендами скрываются реальные истории — наполовину забытые, приукрашенные, недосказанные — но всё же реальные. Это было сродни удару по голове. Эллен до безумия хотелось отмотать время назад и вернуться в своё неведение.
Барр резко отняла ладони от лица и осмотрелась. Какое-то неясное, недооформившееся чувство снова толкало её вперёд. Она вскочила с постели и заметалась по комнатам. Схватив бумажный пакет из-под продуктов, Эллен затолкала туда документы, телефон, смену белья, теплый свитер и фонарь, взяла подмышку ноутбук и сунула за пояс пистолет Хилла. Почти полный чемодан с вещами она бросила, как ненужный балласт — туфли на шпильках, пышная, как торт, ночнушка и крем для рук в одночасье перестали иметь значение.
На часах было четверть пятого, до рассвета оставалось полтора часа. Погружённая в темноту лесопилка встретила её тихим шумом леса и отзвуками далёких голосов на КПП — рабочие наверняка всколыхнулись очередной проблемой со светом. Пригибая голову, Барр, словно воровка, двигалась вдоль жилых блоков к единственной машине, которую видела издалека. Пэтти так и не забрала свой джип, он сиротливо стоял у распила с воткнутым в замок зажигания ключом.
— Вы далеко, мэм? — настороженно поинтересовался Сэм, выглянув из будки охраны, чтобы поднять шлагбаум.
— Открывайте, — рявкнула Барр, движок зарычал ей в унисон, когда она нажала педаль газа, готовясь снести шлагбаум, если охранник не прекратит тянуть время.
Сэм нажал кнопку, не сводя с неё настороженного взгляда. Заряженный пистолет лежал на приборке. Эллен надавила на газ, покидая, наконец, это проклятое место навсегда. Она надеялась на это.
Казалось, Эллен перестала бояться. Страх и адреналиновая лихорадка превратились в злость. Она злилась на саму себя. Она ненавидела себя за слепоту, за глупость, за то, что так легко предала свои принципы, поставив чувства выше разума. Она спала с ним. Её касались руки, которые убили до этого нескольких людей. Она спала с человеком, который был человеком лишь наполовину. Барр не испытывала отвращения, лишь ужас от осознания того, как близко она была к необузданной, дикой силе, которая могла разорвать её напополам, как тряпку. Она была рядом с ним, тонко подмечала все его странности, но не хотела верить своей интуиции.
Она неслась по утоптанной колее к городку и судорожно прикидывала, что делать: разыскать Варгаса и всё ему рассказать или гнать в сторону Портленда до последней капли бензина. Первый вариант грозил ей, как минимум, подозрением в сумасшествии, а как максимум федеральной тюрьмой, если она засветит документы, присланные ей детективом Дэлино. С грифом «совершенно секретно» тягаться было чревато. Этот проклятый штамп навсегда лишил её возможности докопаться до причин гибели брата, а в том, что он погиб и погиб от руки Зверя, она уже не сомневалась. Его останки будут лежать в братской могиле густых лесов до тех пор, пока не превратятся в пыль. Утешало лишь то, что родители никогда не узнают об этой ужасающей правде. Ей же хотелось стереть себе память.
Свет фар выхватил во тьме силуэт, и Эллен ударила по тормозам, едва не разбив лоб об руль. Она знала очертания этой фигуры до последнего изгиба. Адам снова стоял у неё на пути. Не отрывая от него взгляда, Барр дрожащими руками потянулась за оружием.
Щурясь от яркого света фар, Бишоп шагнул за границу света и тени, но оставаясь при этом в поле её зрения.
— Кажется, нам пора поговорить, Эллен, — спокойно произнёс он и поднял руки, стараясь показать, что не угрожает ей, — пока ты снова не попала в беду.