Звезда Надежды
Шрифт:
Глак вспомнил капитана спасательного «Рябого», который пришел к пассажирскому космолету, когда тот уже был практически спасен.
— Глак, — сказал ему тогда тот: — Эти люди обязаны тебе жизнью.
— Это моя работа, — ответил Глак.
И улыбнулся.
Они вручили ему медаль «За спасение в космосе»…
Джилу Ри просто повезло.
Джил Ри, наверное, даже не осознавал остроты опасности, когда вел свою «Осу» через смерть.
Он играл.
Молодой и вздорный.
Игрун.
Глак
Глаку не чем было дышать. Он задыхался, в груди, что — то мучительно разрывалось.
А потом была гибель «Ветра» и игрун отказался от награды за Сигун.
И здесь он тоже будет играть.
И там, у мертвого, древнего космолета обычное везение спасло им всем жизнь.
Надо остановить этого вздорного сумасшедшего, пока он не погубил экипаж, пока не провалил задание…
А если он умрет? Ведь все смертны. Тогда «Стрелу» поведет он — Глак Ноу.
Капитан Глак Ноу.
Выше, выше, выше. Рвутся небеса, уносит его гребень охваченной заревом волны, пучится гигантским горбом мироздание…
Также можно отстранить капитана от управления кораблем, запереть, как опасного маньяка, нейтрализовать опасность…
Эти мысли и чувства вдруг наткнулись на внутренний протест Глака. Чтобы не было, но для него существовала незыблемая истина: капитан — это гарантия жизни корабля. Субординация. Бунт на корабле — беда. Это хуже пожара…
И вдруг волна застыла, остановилась и резко опала, понеслась вниз, падала, падала в бесконечность далекого, далекого моря.
И Глак вздрогнул.
Проснулся.
Совсем.
Никаких розовых искр в темноте уже не было.
Он сунул руку под подушку, нащупал рифленую рукоятку пистолета, большим пальцем снял предохранитель и вытащил руку, выставил оружие перед собой в темноту.
Он хотел сказать — «кто здесь?», но голос пропал, из груди вырвалось лишь сдавленное, хриплое карканье:
— Кто есь?…
Он таращился в глухую, темную пустоту, мокрый от пота, прислушивался, но ничего не слышал кроме ударов собственного сердца.
Странный кошмар кончился.
Каюта была пуста.
Джил остановился и прислушался.
В широком, ярко освещенном коридоре, протянувшемся далеко вперед, было спокойно и тихо. Световые панели под высоким, белым потолком лили на глянец серого пола белый, мягкий свет.
Он остановился без всякой надобности — захотел послушать тишину.
На почти безлюдном крейсере было всегда тихо, как в пустом городе. По «Стреле» можно бродить часами, обойти множество ярусов и не встретить ни одной живой души. Пятнадцать членов экипажа растворились в громадном чреве крейсера, как призраки в ночи.
«Стрела» был не просто космолет — громада,
Однажды Джил зашел в десантный ангар — во истину огромный, с длинными рядами стартовых эстакад для десантных челноков, яркий и прохладный. Высота потолка в нем достигала двухсот пятидесяти метров, и весь ангар напоминал собой гигантский куб, заполненный ярусами и трапами, лифтами в прозрачных трубах — шахтах, уходящих на самый верх и узкими стартовыми эстакадами, покоящимися на стальных, могучих фермах.
Правда самих челноков сейчас в ангаре не было.
Джил тогда, долго ходил по ангару и, остановившись на сходнях одного из ярусов, громко закричал:
— Эге, ге, ге!…
А потом слушал свое гулкое, раскатистое эхо, отраженное от серых, бронированных стен…
По коридору дул слабый, прохладный ветер — работали системы вентиляции.
Джил улыбнулся.
Хорошо стоять вот так, посреди пустого коридора, в тихом, «ночном» крейсере и слушать шелест ветра.
На «Стреле» наступала «ночь».
Он дошел до конца блока «Юг», свернул вправо и, миновав секцию «учебные классы», оказался перед лифтовой площадкой. Еще через минут пятнадцать, Джил добрался до технического сектора, где располагался «резервный блок» крейсера. Сегодня была среда — день дежурного обхода резервных систем космолета капитаном.
Его должностная обязанность.
Правду сказать, Джил Ри не смыслил в резервных системах ровным счетом ничего, как и в системах действующей микроэлектроники, но если в уставе крейсера вписан этот пункт, то ты будь добр — иди и смотри.
И Джил приходил сюда каждую среду и смотрел.
По пятницам он совершал начальственный визит в блок, где находилась установка «Барьер», но уже не в одиночку, а с главным инженером установки — Лорией Молли.
Он остановился перед входом в фильтр блока — высоким, высотой в два человеческих роста, квадратным, бронированным люком, с красной предупреждающей эмблемой в центре — «только для капитана корабля».
Эмблема представляла из себя нарисованную красную, как кровь, ладонь человека.
Две большие световые панели под высоким потолком широкой площадки, заливали своим белым светом все пространство вокруг. С поверхности люка на Джила смотрел мигающий красный глаз индикатора, черный стеклянный шарик контролера, рядом изучал лицо подошедшего капитана.
— Открыть фильтр, — приказал Джил.
Люк дрогнул, на секунду замер, стронувшись с места, медленно уполз в стену, открывая проход в помещение самого фильтра.
Это было небольшое помещение, ярко освещенное, с бледно — бежевыми стенами, лишенное каких — либо предметов и приборов.