Звезда Надежды
Шрифт:
Вчера Джил, едва державшись на ногах, ушел от Гуэна далеко за полночь.
Врач неожиданно притих — смех мгновенно улетучился, сменившись настороженностью в голосе, спросил Джила:
— Сны снятся?
Джил перестал улыбаться, сухо ответил:
— Снятся.
Гуэн откинулся на спинку своего кресла, опустил голову.
— Мне мои снятся. Дети. Но такими, какие они были в детстве. Играют на поляне, а я смотрю. И все. Больше ничего. — Он тяжело вздохнул, продолжил: — Дочка старшая уже четвертый год врачом работает, на Ор улетела, а младший… Увязался, понимаешь, за какой — то поэтессой. Ладно бы талант у нее был, образование. А то ведь… —
Джил смотрел, как Гуэн залпом осушает свой стакан — рывком, ставит его на стол, ищет чем закусить.
Закуски не было.
В дверь с силой постучали.
Врач поднялся на ноги, пошел открывать.
Джил быстро убирал стаканы и склянки под стол.
— Ну. — Голос Гуэна.
Джил повернулся к двери и увидел, что врач стоит в проеме, держит одной рукой приоткрытую дверь за ручку, а другой упирается в косяк.
— Добрый день, доктор.
— Угу. Добрый.
— Я вот… Мы к вам… Не помешали?
Джил узнал голос начальника артиллеристов Джока Суни.
— Помешали.
— Ясно. Кх. А капитан у себя?
— Майор, здесь медицинский отсек.
— Так он у вас?
Гуэн вздохнул, отодвинулся в сторону, освобождая проход, и Джил увидел, как мимо него, боком, протискивается полная фигура майора, а следом за ним появляется Сол Дин.
— Нам доктор Ига сказала, что ты здесь. — Проговорил Сол вставая возле стола, рядом с майором.
— Ясно. — Гуэн вернулся в свое кресло, вопросительно смотрел на гостей и, показав рукой на Джила, сказал: — Вы что — то от него хотели. Вот, капитан.
Сол Дин посмотрел на майора, майор посмотрел на Сол Дина, задвигал плечами, приосанился и произнес, обращаясь к Гуэну:
— Собственно мы к вам, доктор.
— Болит, что?
— Нет. Я здоров. Может ты Сол, заболел?
— Я? Хе.
— Доктор, мы только что из кают — компании. Там невыносимая обстановка, сидят, как на похоронах. — Джок Суни оперся о край стола, его глаза округлились, зеленый, мятый комбинезон расправился на плечах: — Вы не можете отказать нам в убежище. Я знаю, что вы с капитаном здесь пьете!
И майор широко и совершенно вызывающе, улыбнулся.
— У вас, майор, должно быть хорошее обоняние.
— Нет, доктор. Нюх у меня, как у всех — обычный, но я всегда дружу с медиками, а у них никогда не пропадает спирт.
Гуэн громко рассмеялся.
— Возьмите себе кресла вон там, — он указал рукой к противоположной стороне отсека: — А стаканы там, — теперь рука Гуэна указывала в сторону аппарата пище — блока: — Хозяйничайте…
— Откровенно говоря, я ждал, что меня со дня на день пнут с флота, коленом под зад. — Джок Суни говорил неторопливо, положив левую руку на свой пояс, а правую на стол, нос его покраснел больше обычного, распух, лоснился, большие глаза слезились: — И вдруг это предложение. Вызвали, побеседовали… Мда. Наверное, на такое дело не нашли надежного парня — времени не хватило. А может и был кто, да не смог. Кто его знает?
— Вы давно на флоте, майор? — Спросил его Гуэн.
Он сидел рядом с Суни и, повернувшись в его сторону, смотрел в пол оборота головы.
— С летного училища. Потом распределили в артиллерию, ходил на спасателе «Зоркий», потом повышение получил — было дело. Я — пьяница. Я знаю. Может и не всегда являюсь образцом для подражания молодежи,
— Скорее не получится, майор. — Джил смотрел на него через стол: — Скорее не получится.
Пустые склянки и стаканы были собраны вместе на середине стола, появившаяся на столе закуска — дар пище — блока, покоилась на пластиковых тарелках.
— Тогда будет пакость, — майор постучал указательным пальцем по столу: — Будет.
— Всех пугают сны, Джок, — Гуэн глубоко вздохнул: — Это всех изматывает.
— Так — то оно, конечно же, так, — лицо майора сделалось задумчивым, а взгляд остановился на пустом стакане, стоявшем возле его руки: — Он старается, я имею ввиду Объект, хочет нас завернуть, но завернуть Джока Суни у него кишка тонка. Хм. Мой сын погиб. Давно. Жены у меня нет. Один я. Как сыч. Я даже дерево не посадил. Все собирался, да что — то… Даже подавал рапорт в комиссию по кадрам, хотел уйти в буксировщики, но меня не взяли. — Он посмотрел на Джила: — Не судьба.
— Теперь судьба, майор, — сказал ему Джил: — Для всех нас.
И тут Сол Дин запел — громко и грустно, про дальнюю дорогу и одиночество, положил свою руку на плечо приунывшего майора, затянул глубоким голосом:
— Ты тянись до края, ты тянись со мной, по дороге этой, да по тьме пустой…Джок Суни подхватил мотив, запел вместе с Солом — громко, краснея лицом:
— Будем до рассвета, будем петь в ночи. На дороге где — то. Только не молчи. В грусти не молчи…Они допели последний куплет.
Майор вытер ладонью слезы со своих серых глаз и рассмеялся, почти радостно:
— А ты, парень, откуда эту песню то, знаешь?
— Слышал, — ответил Сол: — Отец пел.
— Отец пел… — Суни сказал: — Пил, наверное?
— Нет.
Потом Гуэн рассказал, как в детстве лазил на дерево, на самую вершину и, спускаясь вниз, сорвался и сломал ногу. Джил не понял к чему был этот рассказ. Видимо песня вызвала в флорианине какую — то ему одному понятную грусть.
Джил был рад сидеть с ними за столом сейчас, слушать их, смотреть на их лица — пьяные и шальные, и не думать о том, что предстоит впереди.
В дверь постучали.
Открывать ее пошел Сол Дин.
Джил думал, что явился кто — то из офицеров, но в медицинский отсек вошла Лория.
— Как вы тут? — Она деловито окинула всех быстрым взглядом: — Меня, тетя Тресса прислала, иди, говорит, присмотри за этими разгильдяями.
— Тетя Тресса, — произнес Гуэн усмехнувшись и глядя на нее пьяными, кошачьими глазами: — Она уже здесь была. Присмотрела.