Звезда упала
Шрифт:
Глава 7
ЭВАКУАЦИЯ
Учебный год в Дарьино тем не менее начался, как обычно. Первого сентября вся школа выстроилась на торжественной линейке.
Вера, как всегда взволнованная в этот день, повела в класс свой 3-й «Б». На первом уроке рассказала детям о том, как идёт война, как под мудрым сталинским руководством их отцы бьют проклятых фашистов. Говорила тихим надтреснутым голосом, о Мише по-прежнему не было никаких известий.
Потекли привычные, наполненные всякими повседневными заботами будни. Вера
Но к середине сентября неожиданно пришёл приказ: занятия в школе прекратить, ученики и учителя срочно должны эвакуироваться, на сборы даются сутки. Приказ этот застал всех врасплох. В посёлке по-прежнему мало что было известно о фронте, никакие подробности боёв сюда почти не доходили. Сведения по радио передавались весьма скупые, понять из них толком ничего было нельзя. Слухи, конечно, ходили разные, но что бы ни говорилось, всё равно дарьинцы жили в полном ощущении, что война идёт где-то очень далеко и вряд ли когда до них докатится.
Эвакуация проходила спешно. С раннего утра к школе потянулись люди.
Учителя, а вслед за ними ученики и их матери складывали в грузовики свои нехитрые пожитки, школьный скарб, всё необходимое.
Несколько военных, приехавших из города, руководили погрузкой. Она шла молчаливо, сосредоточенно, без обычной в таких случаях суеты и шумихи. Все понимали значимость момента, пребывание в эвакуации может растянуться на необозримое время.
Надя старательно помогала и Вере, и всем остальным. Она сильно похудела, почернела лицом за последнее время. Помимо того что было отчаянно жалко мужа, крайне тревожно из-за Миши, её к тому же грызло острое чувство несправедливости. Война, понятно, тут общее для всей страны горе. Но почему именно её, красивую, молодую, энергичную, жизнь внезапно лишила всего?!
За чтоэто с ней случилось? В тридцать лет она уже старуха, бездетная, никому не нужная вдова.
Вон как хлопочет Вера, отправляя Наташу, как нервничает, посылая очередной запрос в военкомат. Это, конечно, ужасные переживания и страшные хлопоты. Но она, Надя, дорого дала бы за них. Беда в том, что ей не о ком переживать, не из-за кого хлопотать.
Родителей своих она почти не помнила. Отец погиб на Гражданской, мать поехала куда-то его хоронить и не вернулась, что с ней случилось, никто не знает. Надю с самого детства растила тётка Анисья, материна сестра, которая повесилась несколько лет назад.
После того как у неё на глазах убили мужа, Анисья уже никогда толком не оправилась. А в последние годы у бедной тётки совсем уже нехорошо стало с головой, всего боялась, от каждого шороха тряслась, всё ей казалось, что за ней придут. Надя чего только не делала — и к доктору её таскала, и отвары варила, всё бесполезно.
В один из таких плохихдней и наложила Анисья на себя руки, успокоилась, стало быть.
Так что теперь Надя вообще осталась одна как перст. Самые близкие ей на свете люди — это Вера и маленькая Наташа, которая сейчас уезжает.
К полудню всё наконец было готово к отъезду. Директор школы Алла Петровна Басина, крупная усатая женщина лет пятидесяти, нашла взглядом Веру, подошла к ней. Молодой учительнице поручили ответственное дело, отправку поселкового архива, так что к эвакуирующимся она присоединится позже, уже в городе.
— Ну, кажется, всё, Верочка, — озабоченно вздохнула директриса. — Значит, мы с вами договорились: как только с архивом закончите, сразу выезжайте. Может, с ним до бетонки доедете?
Вера на секунду задумалась. Предложение соблазнительное, тогда она увидится с Наташей очень скоро. Но архив переправляли в область по другой, начинавшейся после развилки дороге; получалось, что надо давать кругаля, и в Светозерск она тогда попадёт поздно, совсем ночью. Пока доберётся до Дома пионеров, где должны разместить детей, все уже, конечно, будут спать, придётся стучать, будить…
К тому же вообще неизвестно, как там в городе транспорт ночью ходит.
Лучше уж по утряночке, при свете, никого не беспокоя…
Один день всё равно ничего не меняет.
— Да нет, Алла Петровна, я уж как-нибудь сама, — решила Вера. — Чего я буду путаться, им всё равно в другую сторону.
— Ну хорошо, Семён Иваныч вас довезёт до шоссе, а там уж на попутках до города… В Доме пионеров завтра встретимся. Да, Семён Иваныч? — подчёркнуто официально обратилась директриса к седобородому дедуле, которого в Дарьино иначе как дядей Сеней или в крайнем случае дедом Семёном никто не называл.
— Доставим, — невесело отозвался тот.
Алла Петровна кивнула. Можно было уже отправляться, но она медлила. Ей хотелось произнести ещё что-то важное, внушительное, продлить напутствие.
— Только, Верочка, не задерживайтесь, пожалуйста. Фронт, говорят, быстро приближается… И главное, документы как следует спрячьте!..
— Да не волнуйтесь вы, ради бога, Алла Петровна, — грустно улыбнулась Вера. — Мне вон Надя поможет, — кивнула она на подругу. — Мы пока всё не погрузим, спать не ляжем. А завтра с утра выедем…
— Мы вдвоём всё быстро сделаем и вас догоним, — подхватила Надя. — Смотрите, какие облака висят! — вдруг воскликнула она.
— Как красиво!.. — в свою очередь поразилась Вера. — Будто никакой войны и нет!
— Красиво, это правда, — лаконично подтвердила Алла Петровна, поглядев на небо. — Только нам сейчас не до красоты. Ну, хорошо тогда. Дети, поехали! Садись в машину, Наташенька!
Но Наташа, всё время державшаяся вполне спокойно, даже весело, с интересом участвовавшая в погрузке, неожиданно крепко прилипла к матери.