Звездная роль Владика Козьмичева
Шрифт:
– Как же так, - думал он, - ведь текст редактировала Альбина Ивановна? Она ведь и его самого редактирует. Значит, она в редакции не последний человек. Зачем же он так?
В этот момент в кабинет вошла Софья Сергеевна с тремя чашечками кофе на подносе.
– Сонечка, как ты вовремя, - широко улыбаясь, обратился к ней Евгений Геннадьевич.
– Надо нашего Козьмичева немного отвлечь, а то он уже горячее кофе становится.
Софья Сергеевна все поняла с первого взгляда на взъерошенного Владика.
– Вы на него, Владлен, не обижайтесь. Это у него такая манера работы с молодыми. Нет, чтобы похвалить человека! Его в "Литературном мире" напечатали!
– А что я? Я его уже хвалил. Он слышал. И еще похвалю... Но должно, мой молодой друг, знать, что сам по себе этот факт никоим образом не означает, что теперь Вас только и будут по головке гладить. Читатель нашего брата, писателя, всегда оценивает по гамбургскому счету. Ему начхать, кто автор, где его опубликовали и т.п. Так сейчас я был читателем. Что-то мне в твоем рассказе понравилось, а что-то - нет. Имею право?
– Имею. Вот я этим правом и воспользовался. Справедливо?
– Ну вот, за нее, за справедливость и поднимем мы чашки с этим божественным напитком! А журнальчик этот я тебе ad futarum memoriam - на долгую память дарю. И пиши, пиши! Тебе бы на Высшие литературные курсы. Могу рекомендовать.
– Спасибо громадное, Евгений Геннадьевич, но меня туда не возьмут. Там высшее нужно.
– Ты же говорил, что театральное закончил.
– Увы! Только три курса. Теперь вот собираюсь в Литературный.
– А почему театральное не закончил?
– Долгая история...
– Поня-ятно-о-о... Не хочешь - не говори. Чем потом занимался?
– Из Москвы уехал. Три года в Сибири, в театре проработал. Затем три года в Находке жил. Плавал на рефрижераторе.
– На рефрижераторе? Кем? Ведь в театральном этому не учат.
– Закончил курсы механика судовых холодильных установок.
– Тебе сколько лет, Козьмичев?
– Двадцать восемь будет. На будущий год.
– Так ты, видать, много, где побывал?
– Во Вьетнаме пришлось побывать. На Курилах, Камчатке, Сахалине...
– Ну, что ж. Вполне писательская жизнь. А я вот на Тихом не бывал. Только до Хабаров-ска добирался. И вообще, с тобой интересно говорить.
– Смотри, Софья Сергеевна. Двадцать семь парню, а у него уже целая биография. А наш с тобой? Папа, помоги, папа займи, папа помоги, папа купи... Эх...
– Значит, так! Перед тем, как будешь сдавать документы в Литературный, поставь меня в известность. Я там кое с кем переговорю.
Владик понял, что пора прощаться. Что рукопись нового рассказа после того, как был прочитан "Воспитание по деду Трофиму", давать еще рано. И по этой же причине он не рискнул рассказать ни о стихотворениях, ни о рассказах, опубликованных в "Дальнем Восто-ке".
– Спасибо, Евгений Геннадьевич! Большое спасибо! Извините за отнятое время. Спасибо, Софья Сергеевна, за кофе. Здорово Вы его варите!! До свиданья.
Выслушав его и увидев рассказ, весь испещренный подчеркиваниями и замечаниями, Ле-на глубокомысленно заметила.
– Все правильно! Это он для того сделал, чтобы жизнь медом не казалась. И тебе, и мне. Распустили, понимаешь, губу... Все! Надо готовиться к поступлению!
На работе все шло нормально. Период привыкания к коллективу не затянулся, и Владик все больше ощущал себя человеком на своем месте. Однажды к нему подошел Батуев.
– Здравствуй, Козьмичев. Как дела? Нормально? Значит, не зря я вам головы теорией за-бивал... Слушай, получил я по подписке последний "Литературный мир". Смотрю - рассказ некого Владлена Козьмичева "Воспитание по деду Трофиму". Это ты или такое дикое совпа-дение? Ты сам-то его читал?
Владику очень хотелось сказать, что это совпадение, что такое бывает и что этот номер журнала он еще не читал... Но ничего не оставалось, как признаться. Восточные глаза Батуева от удивления даже раскрылись.
– Ничего себе! У нас слесарь четвертого разряда публикуется в "Литературном мире", а мы ничего не знаем! Ты почему молчишь? Это ж просто здорово! А я тебе голову термодина-микой забивал...
– Не переживайте, Нариман Абдурахманович! Все правильно! Мне ваши лекции были интересны. Абсолютно новая область для меня. Зато теперь я здесь не как слепой...
– Прости, Козьмичев, что лезу не в свое дело, но тебе другие лекции слушать надо. У тебя вроде незаконченное высшее?
– Три курса театрального...
– Ну и будешь ты у нас работать... То, что это интересно - факт. То, что это необычно - факт. А что дальше?
– Дальше? Хочу поступить в Литературный. А там видно будет...
– На дневное?
– Нет. У меня ведь семья. Сын. Их кормить надо. На заочное.
– Знаешь, я тебе как преподаватель скажу - заочная учеба не только каторга, но и ущерб-на для знаний. Так вот, у тебя три курса гуманитарного вуза. Парень, я вижу, ты способный. Поэтому, если поступишь, постарайся сделать так, чтобы тебе зачли совпадающие предметы. Что надо будет, досдай. И вообще постарайся за первый год сдать экзамены не только за первый, но и за второй курс. Ну, придется поупираться, однако игра стоит свеч. Подумай... Подумай...
– Спасибо, Нариман Абдурахманович. Никак не ожидал такого внимания ко мне.
– А ты что думал? Печататься в "Литературном мире" и оставаться инкогнито? Я его чи-таю уже лет десять. И представление о том, что печатается в нем и какого качества, имею. На мой взгляд, рассказ твой заметен. Не скажу, что он много лучше других, но то, что есть много хуже - факт. Стало быть, техника - не твоя стезя.
На этом и расстались. Когда Владик пересказал этот разговор Лене, они впервые задума-лись, на какое отделение подавать документы - очное или заочное. Владика, уже привыкшего хорошо зарабатывать на "Циклоне" и совсем неплохо сейчас, перспектива вернуться к той мизерной стипендии, что он получал в театральном, не просто не устраивала, а даже не представлялась возможной. Жить на зарплату Лены? Несерьезно! До подачи документов еще было время, это давало возможность все хорошо обдумать.
Глава 12
Литинститут
Позже Владик скрупулезно подсчитал соотношение позитивных и негативных коммента-риев Евгения Геннадьевича. И обрадовался. Перевес был на стороне позитивных. Лена же отреагировала неожиданно - перефразировала строку из Крылова.
– Чем кумушек считать трудиться, не лучше ли куме к себе оборотиться, - выдала она. И тут же, поняв, что высказалась не очень корректно, добавила.
– Конечно, мнению Северинова следует доверять. Но, не впадая в крайность. Сейчас ты попал под авторитет Шукшина. Потом начнешь подражать Северинову... Я себя никоим образом не ставлю с ним вровень, однако осмелюсь заметить, что диплом я писала по стилистике Аркадия Гайдара. И кое-что в том, что такое писательский стиль, поняла. А у тебя он явно высвечивается. Вот и не надо нам его терять. Владик обратил внимание на то, как она сказала. не ему, а нам. Все время, пока дорабатывал рассказ, помнил об этом.