Звездная роль Владика Козьмичева
Шрифт:
С момента, когда "Циклон" обозначился на горизонте, и до его подхода к причалу он стоял, словно солдат почетного караула на встрече высокого правительственного гостя. Стоял, не замечая, что вокруг уже собрались семьи членов команды. Кто-то из женщин узнал его.
– Смотрите, кто здесь! Это же Козьмичев! Правда! Ты как здесь оказался? Ты же вроде уехал в Москву...
– Уезжал! Да не выдержал! Приехал! Но только в отпуск...
А с палубы причаливающего "Циклона" его уже увидели.
– Братцы, да это же Владик-артист! Давай к нам! Свежего краба не хочешь?
Так, пока спускали трап, и переговаривались. А потом Владик взлетел на палубу.
– Ты откуда свалился? Ты же теперь в Москве. Неужто тоска по морю заела?
И еще вопросы, вопросы, вопросы...
– Братцы, я только сейчас понял, как все эти годы о Вас скучал! И пропел на мотив из оперетты Кальмана "Сильва". "Мне жизни без "Циклона нет!".
Все рассмеялись.
– Влад, за тобой концерт!
Кто-то, вспомнив об обещанном крабе, протянул ему большущий целлофановый мешок, откуда выглядывала крабовая клешня.
– Это тебе! Камчатский краб! На память! Себе берег, но не жалко!
Если бы их на причале не ждали встречающие, они бы говорили и говорили. Но на при-чале стояли их жены и дети.
А он подошел к своей бывшей каюте. Отодвинул дверь. Вошел. Огляделся. Все было, как прежде. Взглянул на то место, где над откидным столом когда-то висел портрет Лены, и вышел. Спустился в машинное отделение. Там никого не было. Он поднялся на верхнюю палубу и пошел к каюте капитана. Навстречу с чемоданчиком в руке вдруг вышел Николай Семенович. Хотя он уже знал, что в Находку должен был приехать Владик, его явление перед ним здесь, на "Циклоне", было столь неожиданным, что в первое мгновение он не поверил глазам. Но нет! Перед ним стоял вовсе не призрак и не дух Владика, а он сам! Живой и улыбающийся!
– Вот те раз! Глазам своим не верю! Тебя каким ветром к нам принесло?
Поздоровались.
– Что, напугал? Вы, Николай Семенович, ведь должны были знать, что мы с Леной в Находке.
– Знать-то знал. Но уж больно неожиданно ты здесь объявился. Дай, я тебя, родственни-чек, обниму. Сколько мы не виделись?
– Да всего три года.
– Вы когда с Леной уезжаете?
– Через неделю.
– Это хорошо! Значит, еще успеем увидеться. Пошли на берег! Так ты понял, что надо сделать?
– обратился Николай Семенович к штурману.
– Не беспокойся, капитан! Все будет в полном порядке!
Портовый "Уазик" сначала привез домой Николая Семеновича, а потом и Владика.
У Лены был праздник. Наконец-то появился целый краб! Пусть и замороженный. Анна Семеновна, за эти годы уже познакомившаяся с технологией приготовления крабов, предложи-ла свои услуги. Правда, Павлик протестовал, плакал и требовал, чтобы краб был увезен в Москву. Но это было нереально. Краб был громадный, весом почти в семь килограммов. А панцирь-то они все-таки увезли, и он еще долго служил в качестве экзотической вазы.
Потом Владик еще попытался встретиться с бывшими коллегами по "Циклону", но ниче-го из этого не получилось. У всех были неотложные домашние дела и лишь неделя, чтобы их сделать. А ему так и не случилось больше вырваться на "Циклон". Хорошо еще, что удалось посидеть вечер у Николая Семеновича и узнать точное время отхода "Циклона". Не проводить его он просто не мог! Однако немного опоздал, и пришлось даже бежать к месту его стоянки. Прибежал тогда, когда начало быстро, как свойственно этой широте, темнеть. Трап был убран, и "Циклон", выдав прощальные гудки, отходил от причальной стенки и разворачивался носом к выходу из залива. Курсом на океан. Несмотря на яркие ходовые огни и свет, пробивающийся сквозь некоторые иллюминаторы, его корпус с каждой минутой все плотнее сливался с темнеющим на глазах небом и легкими темно-синими волнами, набегавшими в залив из океана. Вдруг подумалось, что это уходит не просто судно под названием "Циклон", а нечто большее. В океанскую черноту неотвратимо уходил целый пласт его, Владика, жизни. Жизни, в которую он уже никогда не вернется. Оставалось лишь помахать вслед и пожелать, чтобы у этого корабля всегда было семь футов под килем... И удача! Ведь еще совсем недавно он сам уходил на этом судне в океан и прекрасно помнил, как это было и что это значило для каждого члена команды. А в голове его уже зазвучала музыка первой строфы будущего стихотворения.
Прощальная нота гудка,
Разбитая в пену волна...
Душа, провожая, рыдает,
Вслед машет рука,
Но машет она,
Когда он вернется,
Не зная...
Отпуск заканчивался. Шли последние дни августа, когда Козьмичевы возвратились в Москву. Через несколько дней Владику вручили удостоверение корреспондента всесоюзной газеты "Советский труженик".
Глава 14
Журналист
Вскоре было получено первое редакционное задание. Надо было съездить на один мос-ковский завод и дать маленькую, размером в машинописную страничку, зарисовку.
За своим будущим материалом Владик отправился в компании Игоря Злинкевича. Они были ровесниками, но Игорь, хотя числился, как и Владик, в простых корреспондентах, вел себя, как старший. Если честно, то на это у него были основания - журналистский факультет МГУ и три года работы в "Труженике". В том, что это так, Владик убедился с первых минут их пребывания на заводе. Оказалось, что Игорь здесь не впервые и имеет множество знакомых не только среди начальства, но и рабочих. Это и было его задачей - свести с ними Владика. Заведующий отделом промышленности и строительства Антон Вениаминович Сверчков знал, что делал.
На заводе Владик провел целый день, перезнакомился со многими нужными и интерес-ными людьми. Домой ехал в приподнятом настроении и потом долго рассказывал Лене о своем первом выходе в люди в качестве газетного корреспондента. По этому поводу они даже подняли по рюмке вина. Но первый вариант его материала заведующий отделом зарубил. Об этом стало известно лишь на третий день, когда Владик пришел в редакцию. На его столе лежала рукопись с приколотым к ней тетрадным листком, а там - всего несколько слов.
– Владлен Константинович, надо переговорить.
И витиеватая подпись - Сверчков.
Владик взглянул на текст. На нем не было ни одного замечания. Привыкший к манере, в которой читал его рукописи Северинов, Владик даже обрадовался.
– Ничего себе! Ни одного замечания! Ай да я!
Но потом насторожился. Как-то не вязалось с этим приглашение Сверчкова переговорить. Взял рукопись и пошел к нему. Тот был на месте. Увидев входящего Владика, позвонил секретарше и попросил два чая. Покрепче и послаще.