Звездные крылья
Шрифт:
В редкие минуты отдыха они выходили из классов и лабораторий на аэродром и с завистью следили за самолетами, поднимавшимися в воздух с зеленого поля.
Как мечтал каждый из них о той минуте, когда, наконец, сядет в кабину и вот так же взлетит к высоким, едва заметным на синем небе, перистым облакам!
И вот их мечта начинает сбываться. Правда, им еще очень далеко до самостоятельных полетов, инструктор пока только рассказывает об основных элементах управления. Все это они теоретически давно знают, однако здесь, на зеленом поле, каждое слово звучит по-иному.
— Что ж, начинаем, товарищи учлеты.
Самолет в любую минуту готов взлететь. Уже давно сидит а передней кабине инструктор. Растворились в воздухе лопасти викта, превратившись в большой, струистый, как марево, круг. Мотор ревет, мощная струя воздуха летит от винта назад и пригибает низкую траву.
Мотор смолкает. Инструктор выскакивает из кабины. Все готово к полету. Инструктор подходит к учлетам и приказывает первому садиться в машину. Легко ступая по траве, направляется Василь к самолету. Он ловко перебрасывает свое тело за борт кабины. «Сейчас полетим», — думает он, и сердце его сладко замирает. Инструктор садится на свое место. Пряча голову от потока ветра за прозрачный козырек, Василь чувствует, как вибрирует и содрогается самолет. Еще несколько слов команды. Рев мотора становится на одну ноту выше. Из-под колес убирают трехгранные колодки. Солидно покачиваясь на толстых шинах, самолет трогается с места.
Котик оглядывается назад. Товарищи стоят неподвижно, и на лице у каждого такое волнение и такая зависть, что Василь невольно улыбается и думает: «Это вовсе не страшно».
Самолет бежит все быстрее, рев мотора становится глуше, и в то же мгновение земля резко уходит вниз. Котику становится немного не по себе, но это чувство сразу же исчезает. Слишком много интересного раскрывается перед его глазами, чтобы думать о страхе. Самолет набирает высоту, разворачивается и летит, делая большой круг над аэродромом, строительством и авиашколой.
Василь видит крошечных людей на строительстве, узнает цеха, участки. Все это кажется ему нарисованным или вылепленным из глины, как те макеты, которые стоят в лабораториях авиашколы. Он смотрит на теплоцентраль и с улыбкой вспоминает тот день, когда с братьями любовался полетом самолетов. Может, и сейчас кто-нибудь смотрит снизу на его самолет…
Мотор вдруг стихает. Ветер свистит и играет в расчалках крыльев. Котик инстинктивно хватается за борта кабины, но бояться, очевидно, нечего — спокойно сидит в передней кабине инструктор. Самолет снижается. Снова заревел мотор. Еще минута, и самолет уже стоит на земле. Котик прыгает на землю.
К нему подбегают товарищи, о чем-то спрашивают. Василь отвечает машинально — ему сейчас не до вопросов: пред глазами все еще стоит величественная картина земли с высоты полета. Инструктор поздравляет его с первым воздушным крещением. Через минуту самолет снова поднимается в воздух. Микола Котик вылетел в свой первый полет.
Когда через несколько часов они, все десятеро, возвращаются назад, в классы, Василь спрашивает инструктора:
— А когда мы уже по-настоящему будем летать?
— Не терпится?
— Не терпится, товарищ лейтенант.
— Как только закончите теоретический курс, — отвечает инструктор.
Ответ его слышат все ребята. Скорее в классы, скорее в лаборатории. Дайте нам книги, дайте нам учителей!
Перед дверью Василь останавливается: навстречу идет начальник авиашколы, а рядом с ним не кто иной, как прораб пятого участка Полоз. Они негромко разговаривают. Полоз замечает Котиков. Он кивает головой, что-то говорит начальнику, и тот долгим взглядом провожает могучие фигуры трех братьев.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Ганна Ланко появилась в конструкторском бюро до начала работы. Она поздоровалась с инженером Королем как со старым знакомым и, не теряя времени, принялась за дело. Задание было для Короля новым и довольно сложным и требовало объяснений. Речь шла об изготовлении компрессора. Ганна не сказала Королю, для чего нужен такой компрессор, но инженер и сам понимал, что в лаборатории какие-то реакции будут проходить под высоким давлением.
Подобную работу Королю приходилось выполнять впервые. Поэтому он внимательно прислушивался к каждому слову Ганны. Она поставила основные требования, ничем однако не ограничивая Короля. Он мог конструировать как угодно — для Ганны важен был окончательный результат.
Деловой разговор был закончен очень быстро. Ганна поднялась, крепко пожала Королю руку и еще раз повторила свое требование: как можно скорее закончить конструирование и изготовление компрессора, и вышла.
Король проводил ее взглядом и сел к столу. Перед началом большой и важной работы он всегда испытывал волнение, идущее от некоторой неуверенности в своих силах. И все же это были самые приятные минуты. Потом пойдут строгие и точные расчеты и исчезнет это тревожное и радостное чувство неизвестности, когда чистый лист бумаги лежит на столе и первая линия еще не проведена.
Наверное, такое чувство бывает у художника или писателя, когда замысел будущей картины или романа только начинает очерчиваться в его воображении. Это прекрасное чувство творчества одинаково для всех людей, которые в своей жизни сумели сказать новое, пусть самое маленькое, но новое слово. И тот, кто почувствовал в себе такое мгновение, уже никогда его не забудет и всегда станет стремиться положить перед собой лист бумаги, где еще не проведено ни одной линии.
Король больше всего любил такие минуты. Чистый лист бумаги лежит на столе. Кто знает, какая машина, послушная и умная, воплотится в блестящий металл! Кто знает, сколько радости и страданий, сколько неудач и восторгов отразится на этой бумаге!
Много инженеров работало до Сергея Короля, они по- своему разрешали свои задания, они тоже строили компрессоры, и пренебрегать их опытом не следует.
Сергей взялся за книги. Они говорили ему о знакомых вещах, напоминали и обновляли старое, но упорно не хотели сказать ничего нового. Авторы будто нарочно скрывали это новое. В отдельных местах, где вот-вот, казалось, будет сказано все до последнего слова, строка неожиданно обрывалась, и дальше шло уже общеизвестное, много раз читанное. Вначале Король даже рассердился, но вскоре понял, что так оно и должно быть, ибо ни перед одним из авторов не стояла такая задача, какую поставила перед ним Ганна Ланко.