Звёздные Войны. Изгой-Один. Истории
Шрифт:
Они обе притихли, когда дежурный пошел на второй круг. Затем Джин вернулась на металлическую плиту, которая служила ей койкой. Пришла мысль выбраться с нее еще раз — исключительно чтобы позлить Гнездовину, но девушка быстро передумала. Если предстоит хорошенько подраться, уж лучше быть достаточно бодрой, чтобы насладиться дракой сполна.
— Хочешь, дам предупреждение? — спросила Гнездовина. — Прежде, чем начнется.
— Вовсе нет, — повторила Джин.
Хрюкнув, сокамерница перевернулась с одного бока на другой.
— А я все равно дам. Будет новая смена, будем вместе, я тебя порешу.
Джин от души рассмеялась без
— И кто тебе вечера тогда скрасит?
— Люблю, когда в камере тихо, — заявила Гнездовина.
— А если я порешу тебя первой? — поинтересовалась девушка.
Тогда тишину придется полюбить тебе, Леана Халлик.
«Леана Халлик». Не самое любимое из имен Джин, но, вероятно, последнее. Она изогнула губы в усмешке, невидимой для сокамерницы.
— Ты всегда была такой? — поинтересовалась она, когда охранник снова прошел мимо. — До Вобани? До того, как перестала быть ребенком?
— Да, — коротко ответила Гнездовина.
— Я тоже, — кивнула Джин.
На этом беседа и закончилась. Не в силах заснуть, Джин лежала на койке и теребила кулон под рубашкой — кристалл, который она тайком пронесла в тюремную камеру, хотя лучше бы позаботилась об оружии или ком- линке. О перспективе смерти от рук сокамерницы она старалась не думать. Все равно ей крышка — не Гнездовина прикончит, так что-нибудь еще.
Долго на Вобани не живут. Джин приговорили к двадцати годам, а в этих местах все, что дольше пяти лет, сродни смертному приговору. Ей оставалось только сообразить себе кончину поувлекательнее.
На следующее утро штурмовики стали составлять из заключенных бригады — якобы случайным образом, хотя все знали, что у охраны есть любимчики, — чтобы отправить на сельскохозяйственные работы. Трудиться Джин нравилось больше, чем сидеть взаперти, — уж лучше ноющие мышцы, чем беспросветная скука. Она уже потеряла всякую надежду, как вдруг один из караульных махнул винтовкой в сторону ее камеры. Пару минут спустя ее и Гнездовину приковали руками к задней скамейке внутри ржавого турботанка. Так и тряслись они на кочках вместе с тремя другими каторжниками, в то время как троица штурмовиков заняла места в передней части отсека.
Друг на друга узники не глядели. Джин сочла это добрым знаком: если Гнездовина намерена ее прикончить, по крайней мере, она не в сговоре с остальными.
Транспорт затормозил так резко, что девушку швырнуло вперед и металлические браслеты больно впились в запястья. Снаружи донеслись крики. В голову Джин закралось любопытство: уж больно короток был переезд, чтобы успеть добраться до пашен. Остальные каторжники беспокойно ерзали на скамейках, поглядывая то на штурмовиков, то на переднюю дверь.
— Никому не двигаться! — проорал охранник. Два его компаньона вскинули оружие, и все трое повернулись к двери.
До Джин донесся звук глухого металлического удара, а вслед за ним — пронзительный вой. Один из заключенных поднял голову, как будто обо всем догадался, и теперь самодовольно скалился.
В следующее мгновение передняя часть транспортника взорвалась.
От рева разорвавшейся гранаты — а Джин слишком хорошо знала этот звук, чтобы спутать его с чем-то другим, — у девушки заложило уши, и все последующие звуки — вопли, выкрики, бластерная пальба — слились для нее в единый неразборчивый гул. В ноздри и глаза полез дым, просочившийся в отсек вместе с запахом гари и оплавленной проводки. Узница старалась не упускать из виду происходящее и следить за передвижениями штурмовиков, но смотреть было больно, и приходилось смаргивать вездесущий песок. Она вперилась в пол и теперь лишь краем глаза видела, как штурмовики гибнут один за другим под шквалом бластерных разрядов, прожигавших дыры в доспехах и искривших по внутренним переборкам турботанка.
— Халлик! — донесся приглушенный голос, еле слышный сквозь беспрестанный звон в ушах.
Джин рывком задрала подбородок и повернула голову вперед по ходу движения. Среди мертвых тел прокладывали путь три вооруженные фигуры в видавшей виды одежде. Никаких знаков отличия, но по движениям, по согласованности действий, по хмурым взглядам, наконец, она мигом опознала в них профессиональных солдат.
И если они не за Империю, значит это повстанцы.
Они все-таки нашли ее.
От этой мысли было никак не отвертеться. Она непрошеным гостем забралась в голову, заставляла сражаться, требовала бежать. Но в ней не было ни капли разумного. Зачем им вообще ее искать? Может, это просто совпадение, может, они пришли за другим каторжником, а она ослышалась…
— Леана Халлик! — снова окликнул командир отряда, человек, закутанный в ткань и кожу и настолько плотно увешанный инструментами и боеприпасами, что его открытое лицо на этом фоне казалось неуместным.
Джин медленно опустила взгляд на цепи вокруг запястий. Ее руки тряслись. Девушка покрепче вцепилась в скамейку, чтобы унять дрожь.
— Это она, — бросил другой повстанец, указывая в направлении Джин.
Ее слух медленно возвращался в норму. Девушка морально приготовилась к выстрелу в голову, даже успев мысленно полюбопытствовать, каково это — получить такой выстрел. Подобных смертей она видела с избытком, и каждая наступала быстро. Вряд ли будет слишком больно.
— Хочешь отсюда убраться? — спросил командир мятежников. Говорил он настороженно, как будто опасался ее не меньше, чем она его.
Джин прикинула в уме, какой повстанцам от нее прок. Неужели Со решил, что ей пора обратно под его крыло? Или одному из его подручных взбрело в голову, что девчонка слишком много знает?
За неимением выбора она просто кивнула.
Один из повстанческих верзил поковырялся в ее кандалах и в конце концов открыл замок ключом, снятым с трупа охранника. Джин подскочила на ноги, все еще испытывая головокружение из-за дыма и прилившей в голову крови, но полная решимости этого не показывать. Ее спаситель открыл было рот, чтобы что-то прибавить к сказанному, когда из дальнего конца транспортника донесся голос другого узника:
— Эй! А как же я?
Склонившийся над ней повстанец повернулся на звук. Джин не могла упустить такой шанс.
Всего секунда ушла на то, чтобы преодолеть половину отсека транспорта; не ожидавший такой прыти командир повстанцев схлопотал ногой под дых и отлетел к дальней переборке. Инерция помогла Джин удержаться на ногах и во всеоружии встретить второго противника: впечатав кулак в его щеку, она ощутила костяшками пальцев твердость его зубов. Спотыкаясь, девушка двинулась вперед, все еще ощущая дурноту, и сорвала с креплений на стене первый попавшийся сельскохозяйственный инструмент: крепкую штыковую лопату, достаточно длинную, чтобы держать противников на расстоянии. Ей уже доводилось видеть, какой ущерб может причинить каторжник с лопатой в руках.