Звездный хирург. Сборник фантастических произведений

Блиш Джеймс Бенджамин

Джеймс так и просиял.

— Конечно! Еще как хочу!

— Договорились. До завтра!

Милэун направилась по коридору к своей каюте, а Джеймс смотрел ей вслед. Она ему очень понравилась, даже очаровала его. Она оказалась первым его сверстником, который, познакомившись, принял его таким, какой он есть. От этого внутри у него потеплело. Он вошел в дверь своего нового — на время полета на «Дерзости» — дома, гадая, какими окажутся капитан Пикар и коммандер Райкер.

* * *

С того дня двое детей стали неразлучны. Спок и Саавик решили, что Джеймс ту пару недель, пока они летят

на «Дерзости», обойдется без школьных уроков. Они рассудили, что опыт пребывания на звездолете сам по себе послужит хорошим дополнением к университетам сына. Им понравилось, что маленькая Милэун взяла Джеймса под свое крыло. Поскольку девочка живет на корабле постоянно, она сумеет передать Джеймсу многое из того, что знает сама. Как бы то ни было, и матери, и отцу хотелось быть уверенными, что Джеймс и его сестры не страдают от недостатка внимания взрослых на борту «Дерзости». Они хотели, чтобы их дети как можно лучше познакомились со звездолетом.

За те дни, что они провели вместе, Джеймс многое узнал о своем маленьком гиде. Конечно, учитывая любовь Милэун к болтовне, было почти невозможно ничего не узнать об ее прошлом. Отец ее, лейтенант Сии Макферсон, проводил большую часть своих дней внизу, во владениях инженерной службы. Он вечно чинил всякие машины или возился с тем, что в починке не нуждалось, без конца стараясь что-то усовершенствовать. Мать ее звали Йама Макферсон, она работала врачом и тоже все время пропадала в лазарете — или с больными, или уткнувшись носом в какую-нибудь книжку, занятая то одной, то другой научно-исследовательской работой. Милэун унаследовала от своих родителей неуемную жажду узнать, Как устроены вещи, как их собирать и разбирать. Она сообщила Джеймсу по секрету, что по-настоящему хочет однажды стать главным инженером какого-нибудь корабля вроде «Дерзости». Джеймс нисколько не сомневался, что со временем так оно и случится.

— Ну, — сказала Милэун, сидя в кресле, задуманном для удобства взрослых, и болтая ногами, — чем ты хочешь сегодня заняться?

Дети находились на Палубе Отдыха. Здесь они уже частенько бывали и раньше. Мальчик и девочка лазили везде, куда только могли попасть безнаказанно.

Джеймс совсем не скучал. Он получил в наследство изрядную дозу ненасытного вулканитского любопытства и считал, что путешествие на «Дерзости» просто великолепно, как бы мог сказать и его отец.

— Даже не знаю, — проговорил он медленно, — можно опять сходить в школу и побеседовать еще раз кое с кем из учителей. Интереснее всего разговаривать с мистером Энфенеиидом.

Мистер Энфенеиид, уроженец Суламида, использовал по крайней мере шесть из восьми своих щупалец, чтобы выговаривать слова, беседуя с учениками, и маленького вулканита это зрелище пленяло.

Милэун скорчила рожицу.

— Говоришь, как истый вулканит! — воскликнула она. — У нас свободное время, а ты хочешь опять в школу! Фу!

— Образование — ключ к величайшей свободе и знанию в этой жизни, — обиженно сказал Джеймс. — А еще мистер Энфенеиид не похож ни на кого из тех, кого я раньше встречал.

— Он — учитель, а с ними я провожу достаточно времени, уж не сомневаюсь! — не растерялась Милэун, От досады она даже принялась быстрее раскачивать ногами. — Слушай! У меня есть одна лихая задумка… но ты должен пообещать, что не разболтаешь, — она застыла в позе заговорщика,

выжидательно глядя на него.

— Какая задумка?

— Сначала обещай, — настаивала она.

— Как я могу обещать, когда я не знаю, что ты замыслила? А это не опасно, правда? — Джеймс старался не выказать беспокойства.

— Нет, глупый! Мы с тобой когда-нибудь делали хоть что-то опасное? — спросила она.

Джеймс изучающе посмотрел ей в лицо. Он заметил, что у нее над переносицей рассыпано немного веснушек. И смотрелись они там довольно привлекательно.

— Нет, — сказал он, — но ты хочешь, чтобы я пообещал тебе что-то, даже не зная что я обещаю. Это нечестно, Мы же друзья.

— Ладно, — вздохнула она, — мой план хорош, но ребятам на самом деле не разрешают туда заходить без родителей или учителей. Я там бывала так много раз, что не сомневаюсь — мы сумеем это сделать и нас не поймают.

— Ага! — голос Джеймса зазвучал так, будто мальчик открыл настоящую тайну. — Мы говорим о чем-то опасном!

Милэун покачала головой, косички залетали из стороны в сторону.

— Нет, нет, это не опасно. Это всего лишь голографический отсек.

Джеймс заинтересовался.

— Что такое голографический отсек? Я не помню, чтобы мы там бывали.

— Это потому, что мы там еще не бывали, — сказала Милэун. — А у тебя осталось только четыре дня до Хаттиса VII, так что нам лучше туда сходить, не откладывая.

— Наверно, нам надо найти кого-нибудь из взрослых, чтобы он пошел с нами, если того требуют правила, — мудро предположил Джеймс. — Мы же не хотим никому мешать.

— Сейчас — середина дня, — запротестовала Милэун. — Все они сейчас заняты и не захотят с нами возиться. Пойдем! Мы там долго не пробудем, а я знаю, как его включать. Нам там будет здорово.

— Сперва скажи, что это такое? — хотел знать Джеймс. — Я ничего подобного никогда не видел.

— Правда? — недоверчиво спросила Милэун. — Это на самом деле просто комната отдыха. Ты заходишь и говоришь компьютеру, что тебе хочется, чтобы в комнате как будто настал весенний день на Земле и что тебе хочется покататься на лошади, или еще что-нибудь. И компьютер изображает весенний день на Земле и даже снабжает тебя лошадью, чтобы было на чем прокатиться. Выглядит совсем как настоящее, и забываешь, что ты на звездолете, посреди космоса. Учителя используют ее в основном для обучения. В этом месяце мы смотрели битву при Ватерлоо, и как будто сами там побывали. Было очень интересно, только крови много…

Джеймс пока не слишком разбирался в земной истории и не собирался расспрашивать о последствиях битвы при Ватерлоо, но услышанное окончательно его заинтриговало. Вообразить только: комната, где компьютер может перенести тебя, куда захочешь! Его любопытство и жажда самому побывать в таком месте пересилили здравый смысл.

— Когда можно попробовать? — спросил он.

— А если прямо сейчас? — предложила Милэун, и в ее изумрудных глазах замерцали искорки.

* * *

Голографический отсек оказался самой необычной из всех виденных до сих пор Джеймсом комнат. Если бы не светились перекрещивающиеся вертикальные и горизонтальные линии на полу, стенах и потолке, было бы совсем темно. Он подумал, что эти линии нужны для создания компьютерных образов, но уверенности на этот счет не чувствовал,