Звездный вирис (сборник)

Бейли Баррингтон Дж.

— Значит, мы слепы, — сказал Рит.

— Нет, — Бек махнул рукой. Хармен встал и, бормоча, отправился в грузовой трюм. Он вернулся с темными очками, которые я уже видел у него на столе в мастерской.

— Яркий свет — частое побочное явление при алхимических процессах, — сказал он. — Защищают вот эти фильтры.

Он стал надевать очки на свой морщинистый лоб.

— Откройте окна и дайте взглянуть на мир наших предков, — властным тоном приказал он.

— Дай сюда, — Бек подскочил и выхватил у него очки. Он быстро надел их на собственный лоб.

— Лучше

спрячьте свои глаза, ребята. Я собираюсь взглянуть, что там.

Мы послушались. Я услышал, как открылся броневой щиток. Несколько секунд длилась тишина. Но вот Бек хмыкнул.

— Подойди сюда, Клейн, — сказал он.

Я на ощупь стал пробираться вперед и наткнулся на вытянутую руку Бека. Он передал мне очки. Я надел их, натянув на голову резинку, осторожно открыл глаза и посмотрел в окно.

Вот оно. Все мои страхи, которые создало воображение, вроде того, что мы упали в печь, улетучились.

Свет был так силен, что даже грел мне кожу. Мне это ощущение показалось приятным. Передо мной расстилался мирный пейзаж. Вместо плоской серой каменистой равнины, на которую я глядел уже дней двадцать, я увидел совсем другое. Хотя мы тоже находились на равнине, но чуть дальше она уже переходила в волнистые холмы и вся была покрыта зеленым ковром какой-то массы, которую я вначале принял за некое искусственное волокно. Но я сказал себе, что не может быть, чтобы это было искусственное волокно, и обрадовался, когда вдруг понял, что это за зеленая масса.

Чуть поодаль я увидел большую группу стоящих вместе и слегка покачивающихся колоннообразных образований. Это наверняка деревья, решил я через некоторое время.

Даже сквозь очки освещение казалось неестественно ярким и придавало виду фантастичность.

Ярко-голубое небо над головой было усеяно облачками водяного пара.

Я внимательно на все это посмотрел, затем закрыл броневой щиток, снял очки и повернулся к остальным. Бек сиял.

— Бояться нечего, — сказал я. — Там ничего не движется. Мы одни.

— Как там? — нетерпеливо спросил Хассманн. — Пища там есть?

— Пища там есть, — гордо объявил Бек. — Все, как я и говорил. Органическое вещество растет под ногами.

Грейл снова начал ворчать.

— Все это прекрасно. Но как мы его будем собирать вслепую?

Бек посмотрел на Хармена.

— У тебя есть еще такие очки? Или можешь сделать такие же?

— Думаю, что смогу, — сказал алхимик. — У нас, кажется, есть необходимые материалы.

Я и Рит взялись помогать Хармену изготовить световые фильтры. Это заняло совсем немного времени. В трюме лежал лист темного, почти непрозрачного материала, из него мы нарезали полоски и вставили в оправы из пенистого пластика, приделав тесемки. Через час у нас был комплект для каждого, даже для Торчка-Тона.

Бек начал открывать щитки, и все ребята изнывали от нетерпения.

Они очень долго сидели и смотрели на пейзаж.

Наконец Бек открыл большой люк шлюпа.

— Давай, ребята, вы же не парализованные. Выйдете и походите по новому миру.

Никому

из нас выходить не хотелось. В шлюпе мы чувствовали себя в большей безопасности. Бек разозлился и начал хватать нас и выталкивать за дверь. Грейл, перед тем как пойти, прихватил с собой автомат. Мы спускались на землю, нас обдувал легкий ветерок, и мы очень неловко себя чувствовали в своих новых очках. Инстинктивно ища укрытия, мы стали спиной к шлюпу и начали озираться.

— Как тут странно, — проговорил Рит.

Большое яйцо слабо виднелось вдали, так как шлюп до остановки проехал еще мили две. Чтобы увидеть яйцо, мне пришлось сильно приглядеться: его здесь было намного труднее заметить, чем на Каллиболе, и оно казалось всего лишь клочком тумана. Если не знаешь, где искать, то вообще не найдешь. Зеленый ковер под ногами напоминал губку. В небе висело солнце, и хотя оно было намного меньше большого бледного солнца Каллибола, на него даже в очках нельзя было смотреть. В небе находилось еще одно тело: огромный желтый шар, покрытый какими-то темными пятнами. Еще одна планета, находящаяся на небольшом расстоянии от Земли.

Торчок-Тон тоже все это заметил и сейчас стоял и с восторгом глядел вверх.

— Красиво, — проговорил он. — Прямо как от ДУРИ.

Никто больше, за исключением, возможно, Хармена, не имел способности эстетически оценить этот пейзаж. Для них все это — факты, факты, как улицы и опоры Клиттманна. Честно говоря, когда я постоял дольше и посмотрел на странный, живой пейзаж, я затосковал по громаде из камня и железобетона, по оседающей пыли, по кабакам и притонам и постоянному гулу отрывистой клиттманнской речи. Но я понимал, что никто из нас не расчувствуется при этих воспоминаниях. Свою трагедию мы уже пережили в тот день, когда оказались за воротами Клиттманна.

Я вздрогнул от того, что Грейл вдруг вскинул свой автомат и передернул затвор. Грейл стал стрелять и поливал очередью пустынный пейзаж, пока не кончилась обойма. Он повернулся к нам, сияя, с расслабленно отвисшей челюстью.

— Полегчало? — ехидно спросил Бек.

— Конечно. Обживаюсь. Хочу чувствовать, что могу всех здесь уложить.

Бек поморщился и обратился к остальным.

— Ну вот, ребята, получилось. Вот. Больше нет голых камней. Протеин просто ждет, чтобы его подняли. Пища.

Мы тупо посмотрели на землю. Трудно было себе представить, что зеленый ковер состоял из органических веществ. Люди с Каллибола с почтением относятся к органическим веществам, так что мы не знали, куда поставить ноги. Хассманн попробовал первый (иногда это преимущество, когда человек не обременен слишком живым воображением). Он с недоуменным видом опустился на одно колено и набрал горсть зеленой массы, которая росла длинными тоненькими полосками. Позже Хармен нашел в одной книге, что в старину на Земле ее называли словом трава. Хассманн понюхал ее, помял пальцами, затем небольшую часть робко положил в рот. Он жевал ее с минуту, во время чего лицо его становилось все более кислым, и наконец выплюнул.