Звезды на крыльях (сборник)
Шрифт:
Удалось быстро дозвониться в штаб 52-й стрелковой дивизии, командир которой являлся командующим Перекопской группой. Доложив о прибытии и о выборе аэродрома, я получил разрешение на переброску самолетов в Асканию-Нова. До Чаплинки отсюда - 20 километров. Было решено в особо важных случаях сбрасывать донесения с самолетов или садиться неподалеку от штаба.
12 мая на рассвете все техническое имущество и горючее отправили обозом из Сокологорное. Через несколько дней последняя группа самолетов 5-го отряда под моим командованием перелетела в Асканию-Нова. Нашему авиадивизиону были приданы из 48-го авиаотряда летчики [116] Дудолев и Иньшаков. Приказом по авиации 13-й армии сводной авиагруппе, работавшей с аэродрома Аскания-Нова, было присвоено наименование Авиагруппа перекопского направления.
Боевая работа авиагруппы началась 20 мая 1920 года
Штаб группы войск поставил перед нами следующие задачи: воздушная борьба с самолетами противника, разведка побережья Перекопского района с целью обнаружения десантов, фотографирование Перекопских укреплений, бомбометание и обстрел из пулеметов скоплений пехоты и конницы врага, разбрасывание агитлитературы.
Большинство летчиков были коммунистами. Поэтому высокие чувства бескорыстной самоотверженности и беззаветной храбрости во имя будущего счастья родного народа стали общими. Близость врага, подстерегавшая в каждом вылете опасность сроднили людей. Боевое содружество молодых и старых летчиков оказалось удивительно плодотворным. Молодые, такие как Иньшаков и Васильченко, вносили в дело задор и азарт боевого соревнования. Обстрелянные в небе мировой войны командир 5-го авиаотряда Скаубит, прекрасные летчики Захаров, Вишняков и другие вкладывали в работу огромный опыт, учили молодых тактической грамотности и хладнокровию. Летать не за страх, а за совесть - таким было общее настроение летчиков. Святым долгом стало выполнение боевого задания. Этому стремлению подчинилась вся работа группы. Неутомимые авиационные труженики - мотористы немедленно заделывали каждую пробоину, о моторе заботились, как мать о ребенке.
Обстановка на фронте во второй половине мая была такова. Из-за жестоких боев с белополяками необходимые 13-й Красной армии подкрепления не подошли. Врангель имел большое превосходство в силах и технике. Поэтому, вместо наступления на белогвардейцев, надо было не дать им вырваться из Крыма. В то же время должна была проходить постепенная подготовка к решительному удару по врагу. Роль авиации резко возросла: [117] только она могла сообщить о том, что делается в тылу Врангеля.
С первых дней базирования в Аскании-Нова мной было установлено боевое дежурство. Навстречу врангелевским самолетам, пытавшимся вести глубокую разведку, стали вылетать наши истребители. В воздухе завязывались затяжные бои. Вражеские летчики, раньше безнаказанно летавшие над расположением войск перекопского направления, стали появляться реже, далеко стороной обходя Асканию-Нова. Наши летчики, летавшие на воздушный бой, разведку и бомбежку, возвращались возбужденные. Радостно докладывали результаты полетов. Видно было, что люди удовлетворены, реально ощущая пользу своей работы.
Установилась напряженная жизнь фронтового аэродрома. Вечером, получив конкретное задание штаба Перекопской группы, я собирал летный состав и ставил боевую задачу каждому летчику. Ложились рано. Механики и мотористы вставали с рассветом, летчики - на час позднее. Если за ночь по телефону получали изменение задания, то утром оно доводилось до тех, кто собирался вылетать. Как правило, задачу ставили по десятиверстке, которая тогда была основной полетной картой. Чтобы характерные ориентиры, рельеф и цели были видны лучше, их «поднимали» цветными карандашами.
Компасы стояли не на всех самолетах. В полете они сильно врали из-за вибрации мотора. Кроме того, устройств для подвески бомб не было. Бомбы клали в перкалевые мешки, которые привязывались к верхним лонжеронам внутри кабины. Из-за бомб в кабине картушка компаса отклонялась до 20-30 градусов. Поэтому самолетовождение осуществляли с помощью карты и визуальной ориентировки. Днепр, отрезок железной дороги Джанкой - Мелитополь, берег Черного моря были надежными линейными ориентирами.
Линию фронта мы пересекали на высоте 800 метров и выше, так как белые открывали сильный артиллерийский и пулеметный огонь. Над объектами разведки зачастую снижались до 200-300 метров. Наши интенсивные полеты, точные разведданные высоко ценились командованием Перекопской группы. На нас возлагались большие надежды. Доверие заставляло работать еще лучше. [118]
В один из первых дней пребывания в Аскания-Нова я вылетел на разведку моря и Перекопского перешейка. Самолетов-бомбардировщиков
– Вряд ли он мощнее позиций мировой войны…»
Взлетел и с набором высоты пошел на юго-запад. Мотор моего «Ныопора»-24бис журчал ровно, уверенно. Видимость, как говорится, была «мильон на мильон». Слева как на ладони был виден изрезанный, в бурых отмелях и островах берег гнилого Сиваша. По низкому берегу тянулись реденькие окопы красноармейцев. Далеко впереди ровным блеском синела равнина Черного моря. Лечу туда. Вот подо мной побережье, все в ряби прибоя. Замерший порт Хорлы: ни одной рыбачьей шаланды, ни одной лодки. Только пустые причалы и длинные ряды почерневших от пожара пакгаузов. Как рассказывали, здесь недавно был высажен десант дроздовской белогвардейской дивизии. Зажатый красными полками, он с боем укрылся за перекопскими позициями. К Хорлам часто подходят корабли белых и их союзников, обстреливая побережье, имитируют высадку десантов.
Лечу дальше, пропуская под собой остров Джарылгач. Это последний кусочек суши. Теперь море, когда летишь над ним, не кажется голубым. Оно серо-темное, действительно Черное море. Обшариваю глазами водное пространство. Моя основная задача - выяснить, нет ли на подходе десантных судов. Вся поверхность моря покрыта длинными бороздами валов. Не видно ни одного суденышка. Взглядываю на часы: прошло 45 минут полета от аэродрома. Невольно вспоминаю, что я на сухопутном самолете. Стоит отказать мотору, что тогда бывало часто, и придется падать в море. Хоть и близок крымский берег, но лучше погибнуть в волнах, чем в лапах врангелевской контрразведки. Нам известен приказ Врангеля о расправе с красными летчиками без суда и следствия. Бензина в баке осталось еще на час. Последний [119] раз оглядываю море: не видно ни дымка, ни паруса. Разворачиваюсь влево, взяв курс на Крым.
На горизонте появляется желтая полоса. Она все растет и превращается в пустынный песчано-каменистый берег. Сличаю карту с береговой линией. Я вышел к Бакальской косе. Иду вдоль побережья на Юшунь. Вижу, как по грунтовой дороге к Перекопу тянется обоз в полсотни пароконных подвод, за ним батарея орудий. Ставлю на карте значок: батарея с боекомплектом в движении. Левой рукой вытаскиваю за стабилизатор бомбу. Выдергиваю из взрывателя предохранительную шпильку. Батарея все ближе. Вижу на глаз - пора! Бросаю! Смотрю вниз: слева от дороги рядом с обозом - взрыв. Желто-огненная вспышка. Сизо-черный букет дыма. С высоты 600 метров хорошо видно, как лошади понеслись в разные стороны, не разбирая дороги. Несколько повозок опрокинулось. Артиллерийская упряжка, круто развернувшись, ткнула в кювет пушку, и она задрала хобот.
Вот он, укрепляемый французскими инженерами Перекопский перешеек! Глубоко эшелонированная полоса обороны многочисленными позициями пересекает перешеек поперек. Лечу вдоль железнодорожной ветки к Армянску, едва успевая делать пометки на карте. Всюду видны строительные работы. Длинные цепи людей у гряд свежевырытой земли. Огромные горы камня. Вдруг самолет подбросило. Мелькает мысль: «Разрыв снаряда! По мне стреляют!» Выровняв машину, тяну ручку на себя и стремительно ухожу в высоту. Вовремя: вокруг шапки бурых разрывов. Видно, как на взлете фонтаном рассыпается «картошка» - шрапнель. С высоты 900 метров бросаю бомбу на железнодорожную станцию Армянск, где вспыхивают красные отблески орудийных выстрелов и стоит под парами паровоз. Следить за результатом бомбометания некогда. Подо мной главная полоса Перекопских укреплений: бесчисленные пулеметные гнезда, артиллерия на огневой позиции, запутанная паутина проволочных заграждений, завалы, траншеи, извилистые ходы сообщений, бетонированные капониры и, наконец, высокая насыпь Турецкого вала, построенного несколько веков назад и укрепленного современными средствами. Перед ним огромный ров, заполненный водой, а дальше, к северу, в сторону красных частей, еще несколько линий укрепленных позиций. И везде в разгаре [120] саперные работы. Да, такого я еще не видал… Так вот он, Перекоп! Вот что предстоит атаковать! Мне, летавшему над укрепленными линиями первой мировой войны, становится ясной безмерная трудность овладения этой твердыней. Как я жалею, что на моем самолете нет аэрофотоаппарата! Но решаю: «Мы сфотографируем этот орешек во что бы то ни стало».