10 гениев живописи
Шрифт:
Говорят, что старость Рембрандта прошла в бедности и лишениях. Это заблуждение. Потому что любовь к художнику верных Хендрикье и Титуса была так велика, что даже трагически и безвременно ушедшие из жизни Рембрандта, они, казалось, продолжали заботиться о нем. Ведь у него еще оставалась дочь Хендрикье. Нелегкое наследство – уход за своенравным стариком – смело взяла на себя 15-летняя Корнелия. Конечно, ей пришлось нелегко. Зато она стала свидетелем чуда: девушка видела, как едва двигавшийся художник создавал свои бессмертные автопортреты. Сначала из глухой черноты подмалевки являлся он сам – нелепый, неряшливый, полуслепой. Но тотчас отяжелевшая, бесформенная, изрытая морщинами маска лица оживлялась проницательным прищуром глаз и озарялась беззубой, но горделивой улыбкой, в которой (спустя два века) его земляк Ван Гог увидел «торжествующий смех
29 декабря 1668 года Козимо III Медичи, великий герцог Тосканский, во время путешествия по Европе посетил мастерскую Рембрандта (возможно, именно он приобрел один из автопортретов Рембрандта, который сейчас находится в Галерее Уффици).
Магия последних творений Рембрандта, их философия и поэзия, без сомнения, выросли из жертвенности его близких. Перед смертью он спешил по-своему отблагодарить их, никогда не ждавших благодарности. Полагают, что герои картины «Еврейская невеста» – своеобразный реквием этим подвижникам, положенный на вольную мелодию рембрандтовского видения.
Последняя картина Рембрандта – «Симеон во храме» – осталась незаконченной.
4 октября 1669 года Рембрандта Харменса ван Рейна не стало. Смерть своего великого соотечественника Голландия почти не заметила. В те времена по любому незначительному поводу создавались оды, наполненные высокопарными излияниями. Однако кончина художника была отмечена только краткой записью в церковной книге.
За свою жизнь Рембрандт создал около 600 картин, почти 300 офортов и более 1400 рисунков.
Никто из классиков мировой живописи не оставил столько автопортретов, сколько Рембрандт Харменс ван Рейн. Он мог разодеться в бархат и парчу, мог оставаться в заляпанном красками халате, менялось настроение и возраст, но все теми же оставались эта львиная грива, эти проницательные глаза и эта прямота. А какие страсти, от ненависти до всепоглощающей любви, сумел возбудить этот крепко сбитый, грубоватый человек с бычьей шеей и широкими руками ремесленника! То же можно сказать о его искусстве, лишенном внешней красивости, но, подобно грубоватому характеру художника, отмеченном жгучими контрастами.
Восторженный поклонник великого голландца, поэт XX века Эмиль Верхарн сказал, что Рембрандт «выстроил свой Рай из обломков и черепков собственной жизни». Впрочем, это были Рай и Голгофа одновременно, где библейские святые, цари и пророки побратались с людьми. Это был мир, с легкостью сочетавший фантастический Иерусалим и реальный Амстердам, небо и землю, свет и мрак в едином пространстве несмирившегося рембрандтовского духа.
Неистовый Сордо – Франсиско Гойя
Тот, кто вчера был на месте быка, сегодня тореро. Фортуна правит фиестой и распределяет роли по своей прихоти.
30 марта 1746 года в небольшой деревушке Фуэнтетадос, раскинувшейся на опаленных зноем холмах Арагона, в семье сына нотариуса Хосе Гойи, женатом на Грасии Лусиентес – дочери разорившихся сарагосских аристократов, родился сын Франсиско. Отец – искусный мастер-позолотчик и шлифовальщик металлов – готов был передать свое искусство сыну и с нетерпением ждал, когда тот подрастет, потому что семья жила, мягко говоря, скромно и денег хватало лишь на самое необходимое. Судьба распорядилась по-другому. Франсиско Хосе де Гойя-и-Лусиентес стал великим испанским художником, поставившим в тупик искусствоведов грядущих поколений своими фантасмагорическими «Капричос» и «Сновидениями».
От Фуэнтетадоса до Сарагосы с ее университетом, соборами, остатками древних римских построек было рукой подать. И в 1760 году семья переехала в Сарагосу. В колледже Эскуэлас Пис юного Франсиско научили читать и писать. Школой руководили отцы-пиларисты, получившие свое название от построенной в 1682 году архитектором Франсиско Эрерой Младшим церкви Мадонна дель Пилар – «Богоматерь на столбе» (в церкви находилось скульптурное изображение Мадонны на серебряном столбе). «Буквы Гойи сколочены плотником», – отметил один из биографов художника, разбирая его тяжелый почерк. Практически сразу по приезду в Сарагосу 14-летнего Гойю отдали в ученики к художнику Хосе Лусана-и-Мартинесу. В течение трех лет Франсиско постигал искусство живописи, а в свободное время
Существует и другая легенда, согласно которой причиной бегства Франсиско из Сарагосы были слишком близкие отношения с внучкой графа де Фуэтос. Брат совращенной особы вызвал юного сердцееда на дуэль и оказался тяжело ранен. Поскольку виновником был признан Франсиско, ему грозило отсечение руки. Лишаться руки он не собирался и предпочел уехать из Сарагосы. Исследователи не нашли документальных доказательств ни первой, ни второй причины переезда Гойи в Мадрид, но, в основном, склоняются к первой.
Причины возникновения второй легенды понятны: горячий темперамент, неутолимое честолюбие, гордыня и упрямство постоянно втягивали Гойю в различные истории. На его счету десятки любовных интриг с аристократками, проститутками, городскими красотками и простыми крестьянками. Не менее редки были столкновения Франсиско с теми, кто, по его мнению, хоть как-то посягнул на его достоинство или права. Можно не сомневаться, например, что ни он, ни его друзья и не подумали подчиниться указу Карла III, который он издал в 1766 году по подсказке своего министра маркиза Эскилаче. Согласно этому приказу запрещалось носить длинный плащ капу, чтобы завернувшиеся в него преступники не могли спрятать под ним оружие или остаться неузнанными. Нарушение каралось четырехлетним изгнанием. Это невинное, с нашей точки зрения, посягательство на права гражданина вызвало в Мадриде настоящие народные волнения. В этом плане Гойя наверняка был солидарен с махами, с которыми часто общался в юности и поведение которых ему во многом импонировало. Не следует думать, что маха – это обозначение женщины легкого поведения. Это слово имеет гораздо более широкий смысл. Словами «махо» и «маха» называли деклассированных представителей городских низов, значительную часть которых составляли преступники. Махо выступали хранителями национальных традиций, протестуя против внешних проявлений политики просвещенного абсолютизма: введения французской моды или городского искусственного освещения, запрета корриды. Правда, этим «политическая активность» махо и ограничивалась, в основной своей массе они были преданы королевской власти и католической церкви.
Все вышеизложенное, конечно, не означает, что юный Франсиско все свое время посвящал дебошам и любовным приключениям. Например, в 1764 году Гойя сделал первую попытку поступить в Мадридскую академию Сан-Фернандо. В качестве конкурсной работы он написал несохранившуюся до нашего времени картину с очень длинным названием: «Марфа, императрица Византии, появляется в Бургосе перед королем Альфонсо Мудрым, чтобы попросить у него часть суммы, назначенной султаном для выкупа ее супруга, императора Болдуина, и испанский монарх приказывает выдать ей всю сумму». Эта картина не получила ни одного голоса. В 1766 году, когда молодого человека взяли в мастерскую Франсиско Байеу-и-Субиаса (кстати, тоже в свое время учившегося у Лусана-и-Мартинеса), Гойя сделал еще одну попытку поступить в ту же академию. На этот раз он представил почти батальное историческое полотно – «Хуан де Урбина и Диего де Переда в Италии перед испанской армией спорят о том, кому достанется оружие маркиза де Пескара». Эта работа тоже не получила ни одного голоса и не сохранилась.
Тем временем полным ходом шла реконструкция сарагосской церкви Мадонна дель Пилар. Решение о ее перестройке в собор Нуэстра Сеньора дель Пилар было принято в 1770 году. На право расписывать церковь фресками претендовало несколько художников. Четыре живописца представили на суд жюри свои эскизы росписей куполов нового собора, в который после расширения и перестройки должна была превратиться старая церковь. Антонио Гонсало Веласкесу поручили расписывать большой купол. Росписями остальных восьми куполов должен был руководить Франсиско Байеу, который представил одиннадцать эскизов. Его брат Рамон подал жюри девятнадцать эскизов, Гойя – два. Поэтому 24-летнему Франсиско Гойе достался только малый северо-восточный купол со стороны реки Эбро. Но пока до росписей было еще далеко – купола следовало сначала построить.