12 Жизнеописаний

Вазари Джорджо

«Мессер Джорджо, любезный друг. Я получил книжечку мессера Козимо, пересланную вами. Прошу вас передать ему благодарность. Эти дни немало было у меня неприятностей и расходов, но получил я и великое удовольствие, побывав у отшельников в горах у Сполето. Меньшая моя часть вернулась в Рим, большая осталась у них, ибо поистине только в лесах и обретаешь спокойствие. Писать больше не о чем. Радуюсь тому, что вы здравы и веселы, и препоручаю себя вам. 18 сентября 1556 года».

Для времяпрепровождения почти каждодневно работал Микеланджело над Скорбью Богоматери с четырьмя фигурами, о которой уже упоминалось, которую он в это время разбил на куски по той причине, что в камне оказалось много наждаку, был он крепок и часто резец высекал огонь, а может быть, и потому, что требования его были слишком высоки и никогда не удовлетворялся он сделанным. Истинность этой мысли доказывается тем, что в зрелом возрасте он закончил очень немногие из своих статуй; законченные действительно сделаны им в юности, как Вакх, «Скорбь о Христе» из собора св. Петра, флорентийский Гигант, Христос из храма Минервы; без вреда невозможно здесь ничего прибавить, ни убавить на самое малое зернышко.

Прочие же статуи, кроме герцога Джулиано и Лоренцо, Ночи и Утра, Моисея и обеих фигур возле него – их всего и одиннадцати не насчитать, прочие, повторяю, остались неоконченными. Таких много. Он часто говорил, что если бы захотел быть вполне удовлетворенным своими работами, то многих из них не выставил бы; может быть, ни одной. Так возрастали его мастерство и требования к искусству, что если, сняв покров со статуи, он находил в ней малейшую ошибку, то бросал ее и принимался за другой кусок мрамора, рассчитывая на лучший результат. По его собственным уверениям, в этом причина того, что он сделал так мало статуй и картин. Эта «Скорбь о Христе» в разбитом виде подарена им Франческо Бандини. Флорентийский скульптор Тиберио Кальканьи, которого ввели в дом Микеланджело Франческо Бандини и мессер Донато Джанотти, однажды, придя к нему и увидав эту разбитую «Скорбь», после долгих разговоров спросил у Микеланджело, зачем он ее разбил и испортил результаты достойных изумления трудов; тот отвечал, что причина тому – надоедливость слуги его Урбино, который каждый день приставал с вопросом, когда он ее кончит, к тому же отломился кусочек с локтя Мадонны и что еще раньше он ее возненавидел, так много было ему труда и возни с появившейся здесь трещиной, а когда терпение у него лопнуло, он ее разломал, хотел и совсем разбить, да слуга Антонио попросил подарить ему ее, хотя бы и в таком виде. Узнав про это, Тиберио рассказал Бандини, желавшему иметь какую-нибудь собственноручную работу Микеланджело. По просьбе Бандини он обещал Антонио 200 золотых скуди и просил у Микеланджело разрешения, руководствуясь его моделями, закончить ее для Бандини, чтобы труды его не пропали даром. Микеланджело согласился и подарил им ее. Сейчас же ее перенесли, а потом Тиберио ее поправлял и доделывал какие-то из ее кусков, но все же она осталась неоконченной вследствие смерти Бандини, Микеланджело и Тиберио. Теперь, она находится у Пьерантонио Бандини, сына Франческо в его виноградниках на Монтекавалло

Но вернемся к Микеланджело. Нужно было еще добыть мрамор, дав ему возможность работать резцом каждый день, из этого нового куска он высек еще на бросок «Скорби о Христе" отличающийся от предыдущего своими меньшими размерами

Поступил на службу к Павлу IV для работы в соборе архитектор Пирро Лигорио, и снова начались неприятности для Микеланджело, стали поговаривать, что он впадает в детство. Раздраженный этим, он собирался вернуться во Флоренцию, но все же медлил с возвращением, и снова Джорджо принялся убеждать его письмами. Дожив до 81 года, Микеланджело чувствовал себя одряхлевшим, он посылал Вазари различные сонеты на духовные темы и писал, что жизнь его подходит к концу, просил Вазари вникнуть в его мысли и понять, что час его уже настал. Только о смерти он и думал. Вот одно из его писем

«Богу было угодно, Вазари, послать мне трудный год. Знаю, вы скажете, что я стар и из ума выжил, если собираюсь писать сонеты, но так как по мнению многих я впал в детство, то и захотел это мнение оправдать. По вашему письму вижу вашу любовь го мне, считайте вопросом решенным, что я хотел бы сложить свои бренные кости возле моего отца, о чем вы меня спрашиваете, а уехав отсюда, я стал бы причиной великого разорения постройки св. Петра, великого стыда, величайшего греха. А когда доведу ее до такого состояния, чтобы нельзя будет ничего изменить, я надеюсь поступить, как вы пишете, не грех ставить препоны корыстолюбцам, ожидающим скорого моего отъезда» К этому письму был приложен собственноручно им написанный сонет ⁷⁵.

Таким образом, было видно, что он удалялся к Творцу, уже не заботясь об Искусстве, из-за интриг коварных своих помощников и по вине кое-кого из лиц, наблюдающих за постройкой, которым хотелось, как он выражался, запустить туда руки. По приказанию герцога Козимо Вазари послал Микеланджело, укрепляя его в мысли о возвращении на родину, коротенькое письмо, заключавшее в себе также сонет на те же рифмы. Охотно уехал бы Микеланджело из Рима, но так он утомился, так постарел, что решил, как ниже будет сказано, ехать, и в душе был готов, а немощная плоть удерживала его в Риме.

В июне 1557 года Микеланджело сделал модель свода, который возводили из травертина в царской капелле, но сам он пойти на постройку уже не смог, и была допущена ошибка производителем работ, который для всего свода мерою взял одно кружало, где нужно бы иметь их много; Микеланджело, питая доверие и дружбу к Вазари, послал ему собственноручные свои рисунки, с такими приписками под двумя из них:

«Обозначенное красным кружало производитель работ использовал для всего свода, потом, дойдя до средней арки в самом верху свода, заметил ошибочность этого кружала, как показывают на рисунке черные отметки. Из-за этой ошибки свод выведен так, что придется разбирать много камней, ведь весь этот свод из травертина без всякой кирпичной кладки и диаметр арок, не считая опоясывающего их кирпича, 22 пяди. Несмотря на модель, нарочно сделанную, как делаю я всегда, произошла ошибка, потому, что часто из-за старости я не могу ходить; я думал, что теперь свод будет готов, но и целой весны не хватит для его окончания; если бы люди умирали от стыда и огорчения, меня не было бы уже в живых. Сообщите, прошу вас, герцогу, что во Флоренцию теперь я не еду».

И на другом рисунке, где он нарисовал план, подписано было: «Джорджо, чтобы лучше понять трудности в возведении свода, наблюдая зарождение его от самой земли, следовало разделить его на три свода в тех местах, где нижние окна отделены друг от друга пилястрами, которые, как вы видите, поднимаются

в виде пирамид к верхней точке свода, образовывая собою центр и боковые стороны свода. Нужно было руководствоваться бесконечным числом кружал, и настолько они изменяют свое направление от одного пункта к другому, что не может быть постоянной меры; круги и четырехугольники, заканчивающиеся в центре их оснований, во все стороны уменьшаются и увеличиваются столькими точками, обусловливающими их направление, что трудно найти точную меру. Тем не менее, раз была модель, которую я делаю для всех построек, не следовало допускать столь большой ошибки, одним кружалом измеряя все эти три полукруга, отчего и явилась необходимость переделывать все, к стыду и ущербу, и разбирать столько камней. Свод и все украшения сделаны из травертина, также и нижние части, – способ в Риме неизвестный» ⁷⁶.

Приняв во внимание все эти затруднения, герцог Козимо избавил его от приезда во Флоренцию, заверяя, что ему всего дороже здоровье Микеланджело, прося его продолжать постройку собора и не тревожиться, Поэтому в том же письме Микеланджело писал Вазари, что всячески благодарит герцога за великую его доброту, и добавлял: «Господь да подаст мне силы служить ему моею бедной особой, чья память и ум готовы в иных краях ожидать его». Датою этого письма является август 1557 года, когда Микеланджело узнал, что герцог больше его самого дорожит его жизнью и честью и обожает его. Обо всем этом и многом другом, не относящемся к предмету нашего повествования, мы имеем его собственноручные письма.

Хотя Микеланджело и видел, что дело с собором подвигалось мало, все же к этому времени он уже выполнил большую часть фриза над окнами изнутри и извне – двойные колонны крутом тамбура, на котором, как будет рассказано, поместят купол. Лучшие его друзья – кардинал ди Карпи, мессер Донато Джанотти, Франческо Бандини, Томмазо деи Кавальери и Франческо Лоттини убеждали его, раз он сам видит, как затягивается возведение купола, сделать, по крайней мере, модель. Несколько месяцев он не решался, наконец, приступил к работе и мало-помалу выполнил из глины небольшую модель, чтобы можно было по ней, по начерченным им планам и профилям сделать деревянную модель больших размеров, которую в год с небольшим и выполнил по его указаниям мастер Джованни Франчезе очень аккуратно и внимательно, притом такой величины, чтобы все измерения и пропорции этого маленького храма, имея основою масштаба древнеримскую пядь, совершенно соответствовали размерам храма большего. Тщательно исполнены все части постройки: колонны, постаменты, капители, двери, окна, карнизы, выступы – словом, каждая частность. Он знал, что для такой постройки меньшего сделать и нельзя, чтобы у христиан и даже во всем мире не было здания лучше украшенного и более грандиозного ⁷⁶.

Окончание модели чрезвычайно обрадовало не только всех его друзей, но и весь Рим. Однако потом произошла задержка и приостановка постройки по случаю смерти Павла IV и избрания на его место Пия IV, который поручил возведение павильона в Бельведерском садике Пирро Лигорио, сделав его дворцовым архитектором. Впрочем, и Микеланджело он не оставил без милостей и заказов. Он подтвердил указы Павла III и Павла IV касательно его участия в постройке собора св. Петра и вернул ему часть доходов и вознаграждений, отнятых у него Павлом IV, и во многих своих начинаниях нашел применение силам Микеланджело, со временем понудив его энергично приняться за постройку собора. В частности, он воспользовался им для проекта гробницы своего брата маркиза Мариньяно, которую его святейшество заказал поставить в миланском соборе кавалеру Лионе Лиони из Ареццо ⁷⁷, превосходному скульптору, большому другу Микеланджело; о форме этой гробницы своевременно будет рассказано. В это же время кавалер Лионе сделал очень живой портрет Микеланджело на медали и ему в угоду на обороте ее изобразил слепца, ведомого собакою, с такой надписью: «Docebo iniquos vias tuas et impii ad te convertentui» ( Недругов путям твоим научу, и нечестивцы обратятся к тебе.). Микеланджело очень понравилась эта медаль, и он подарил Лионе собственноручно сделанную им из воска статуэтку Геркулеса, который душит Антея, и также несколько своих рисунков. Существует только два живописных портрета Микеланджело, один – руки Буджардино, другой – Якопо дель Конте, затем есть бронзовый рельеф работы Даниелло Риччарелли, и, наконец, упомянутый портрет руки кавалера Лионе; они все столько раз воспроизводились, что я много раз видал их в разных городах Италии, а также и за границей.

В том же году сын герцога Козимо Джованни Медичи приехал в Рим к Пию IV по случаю посвящения своего в кардиналы и взял с собой Вазари в качестве слуги и домочадца. Он охотно согласился и пробыл там почти месяц, наслаждаясь обществом Микеланджело, который встретил его очень радушно и не отпускал от себя. По приказанию его светлости захватил с собой Вазари деревянную модель всего флорентийского герцогского дворца, а также проекты новых покоев, построенных и расписанных им; их хотел посмотреть Микеланджело, хотя бы в модели и проектах, так как по старости своей не мог увидать самих произведений, а были они обильны и разнообразны, с разными выдумками и фантазиями, начиная с оскопления Урана, с Сатурна и матери Земли, Цереры, Юпитера, Юноны и Геркулеса, в каждом покое было изображено какое-нибудь из этих божеств и его история в нескольких частях; каждая из комнат и зал нижнего этажа носила имя кого-нибудь из героев дома Медичи: Козимо Старшего, Лоренцо, Льва X, Климента VII, Джованни, герцога Алессандро и герцога Козимо, в каждом покое изображены не только истории их деяний, но также портреты их и их детей и всех особ, причастных к правлению в былые времена, писанные в натуральную величину вместе с гербами и инициалами; обо всем этом Вазари написал диалог, изъясняя все эти истории и цели своих измышлений и то так же, как истории, изображенные внизу, соответствуют мифам вверху. Когда Аннибале Каро прочел этот диалог Микеланджело, это доставило ему большое удовольствие. Как только у него будет больше свободного времени, Вазари его издаст.