14 встреч с русской лирической поэзией
Шрифт:
Озорница
Перенесёмся в 1969 год, включим магнитофон и услышим хриплый голос В.С. Высоцкого:
Я щас взорвусь, как триста тонн тротила, —Во мне заряд нетворческого зла:Меня сегодня Муза посетила, —Немного посидела и ушла!Это произведение называется так: «Посещение Музы, или Песенка плагиатора».
Какие-то пошлые намёки толпы, которые как бы моделирует герой песни:
Представьте: Муза … ночью … у мужчины! —Бог весть что люди скажут про неё.А далее строки, ни в коей мере не компрометирующие богиню и, главное, самого героя, своеобразная индульгенция:
Ведь эта Муза – люди подтвердят! —Засиживалась сутками у Блока,УНо спокойствия нет: герой мечется, он «весь нетерпенье». Ещё бы!
Она ушла, – исчезло вдохновеньеИ – три рубля: должно быть, на такси.Она ещё и бессовестная воровка? В конце концов герой успокаивается и прощает Музу. В том, что она так быстро его покинула, он видит собственную вину: «Я, видно, её плохо угостил». Как поступает плагиатор, оказавшийся в такой печальной ситуации? «С соседями я допил, сволочами, / Для Музы предназначенный коньяк». Не пропадать же святому?!
Из последних строф (или куплетов?) становится ясно, что этот забавный случай – примета автобиографического прошлого героя: «Ушли года, как люди в чёрном списке, – / Всё в прошлом, я зеваю от тоски». Кстати, сравнение годов с людьми в чёрном списке создаёт печальный исторический фон, возникающий как бы между прочим: пролетели кинокадры – и до свидания! И всё же эта «царапина» остаётся в сознании.
И наконец звучит финал:
Вот две строки – я гений, прочь сомненья,даёшь восторги, лавры и цветы:«Я помню это чудное мгновенье,Когда передо мной явилась ты»!Блестящий финал! Мало того, что воспроизводятся пушкинские строки, но они ещё и искажаются, так как в них вошли два лишних слова это и когда. Вот результат посещения Музой героя песни, названного плагиатором!
Игровое начало определяет абсолютно всё в этом шутливом произведении. Такое лёгкое, истинно свободное, чуть ли не моцартианское обращение с мифологическим образом не может не восхищать современного читателя и слушателя.
Муза, не чуждая современных средств связи
Образ Музы встречается и в лирических произведениях А.С. Кушнера. Так, в замечательное стихотворение «Прощай, любовь!..» (из сборника «Прямая речь», 1975) входит единственная строка о богине поэзии, вдохновения (ниже она выделена курсивом). Но какая!
Сорваться в крик?Сорваться в крик, в тоске забиться?Я не привык.И муза громких слов стыдится.В окне какой-то писк возник.В момент прощания с любовью поэт вспоминает о музе. Ассоциация. Не более того. Но впечатляет!
А в стихотворении «В полуплаще, одна из аонид…» (из сборника «Таврический сад», 1984) образ Музы занимает главное место.
Муза «в полуплюще, и лавр по ней змеится». Богиня! Но эта богиня вписывается в современный интерьер и городской пейзаж (садится на диван, в окне виден Смольнинский район). Но самая главная деталь интерьера – телефон:
А дева к уху трубку поднеслаИ диск вращает пальчиком отбитым.Верти, верти. Не меньше в мире зла,Чем было в нём, когда в него внеслаТы дивный плач по храбрым и убитым.Но лгать и впрямь нельзя, и кое-какСказать нельзя, – на том конце цепочкиНас не простят укутанный во мракГомер, Алкей, Катулл, Гораций Флакк,Расслышать нас встающий на носочки.Конечно, этот образ позволяет автору подчеркнуть следующую мысль: современный поэт (не удивляет, что от образа Музы, аониды автор переходит к местоимению первого лица множественного числа «мы») несёт ответственность перед предшествующими поколениями поэтов, в том числе и перед античными поэтами (а их фамилии перечисляются в предпоследней строке – и понятно, что этот список может быть продолжен!), за каждое поэтическое слово, в котором не должно быть лжи. То есть ситуация телефонного разговора приобретает в стихотворении не только философско-эстетический смысл, но и смысл этический.
И две детали. Первая: у Музы пальчик отбитый (намёк на скульптуру, её изображающую?). И вторая: древнеримский поэт Гораций встаёт на носочки, чтобы лучше расслышать голос современного поэта. В этом есть что-то трогательное, даже детское.
Окинув взором рассмотренные произведения, делаем вывод. «Мейнстрим» таков: «оживление» образа через его приближение к земной жизни и, соответственно, более свободное «обращение» авторов с ним.
Нельзя не отметить и то, что взгляд поэта на этот образ всегда обусловлен его эстетической позицией и его отношением к самой реальности. Образ лишается «затвердевших» свойств, лишь напоминающих
И последний штрих. Стихотворения о Музе в основном написаны в идиллической тональности.
Встреча третья
Душа
Душа, Психея, дух, душевность
Прежде всего задумаемся о слове «душа». Отечественный философ и теоретик искусства А.Ф. Лосев в связи с этим словом вспоминает о таком персонаже древнегреческой мифологии, как Психея:
Психея – в греческой мифологии олицетворение души, дыхания. Психея отождествлялась с тем или иным живым существом, с отдельными функциями живого организма и его частями. Дыхание человека сближалось с дуновением, ветром, вихрем, крылатостью.
Психея представлялась на памятниках изобразительного искусства в виде бабочки, то вылетающей из погребального костра, то отправляющейся в аид, царство смерти. Греческое слово «психея» означает «душа» и «бабочка» (Аристотель). Психея представлялась и как летящая птица, в частности в виде орла, устремляющегося ввысь. Полёт Души умерших в аиде рисуются летающими, они слетаются на кровь, порхают в виде теней и сновидений. Кровь – тоже носитель души: у раненого душа выходит через рану вместе с кровью или её вырывают вместе с остриём копья. По Пифагору, Психея питается кровью [12] .
12
Мифологический словарь. – М., 1991. – С. 453.
Психея. Античная скульптура
Одним из вечных вопросов, тревожащих мыслящих людей, таков: как соотносятся понятия «душа» и «дух»? Ответить на этот вопрос нам поможет лингвист Т.Б. Радбиль:
Общность основывается на однокоренном происхождении этих слов «дух» и «душа» (примерно как и в латыни – animus / anima) – оба слова восходят к идее «воздуха», «дыхания», подвергшейся метафорическому переосмыслению на базе обычного переноса физической сущности на психическую. При этом первичное конкретно-чувственное значение не утрачивается, а отодвигается на задний план – и у русского «дух», и у латинского animus сохраняется значение «дыхание», «запах».
Дух: 1) сознание, мышление: психические способности, нечто пробуждающее к действию; 2) внутренняя моральная сила; 3) содержание, истинный смысл чего-то; 4) бестелесное, сверхъестественное существо; 4) воздух; 5) запах. Душа: 1) внутренний, психический мир человека; 2) свойство характера: человек, обладающий этим свойством; 3) вдохновитель чего-л.; 4) уст. человек.
Уже из этого этапа анализа видно, что дух тяготеет к разуму, сознанию (к сфере головы), а душа – к характеру, к психике. Ср. дух народа = «народное миросозерцание (менталитет)», но душа народа = «национальный характер, психология». Дух тяготеет к интеллектуальным характеристикам (высокий дух, дух творчества), а душа – к моральным (добрая душа, щедрая душа). Дух противостоит плоти (духовный – материальный, мирской, плотский), а душа – не противостоит, поскольку издревле считается неотъемлемым атрибутом плоти, она не над плотью, как дух, а в плоти. Ср. бездуховный = плотский, «не живет жизнью духа», а бездушный = черствый, неотзывчивый, «с отрицательными чертами характера».
Второе очень важное противопоставление: дух привносится извне в человека, это божественная, нечеловеческая сущность – слово дух обозначает «сверхъестественное существо (не принадлежащее миру человека)»; душа, напротив, переходит в обозначение человека (пять душ крестьян, душа моя в обращении к человеку – но: снизошел дух, не душа). С другой стороны, в дело можно вложить / вдохнуть душу (= жизнь), не дух [13] .
13
Радбиль Т.Б. Основы изучения языкового менталитета. – М., 2013. – С. 237–239.