2028
Шрифт:
— Да. Пора кончать.
Он достал пистолет из кобуры, щёлкнул предохранителем, передёрнул затвор и прицелился Алексу в голову.
У меня замерло сердце в груди. Вытаращив глаза, я не знал, что и делать.
— Нечего с собой волочить эту мразь. Проще пристрелить.
Алекс ничего не ответил, лишь звонко кашлял, давясь своей кровью, которую не мог выплюнуть – респиратор не позволял.
— Нет, нет. Не выплёвывай. Глотай. — Виктор Петрович нагнулся, схватил парня за шкирку. — Глотай,
Респиратор на лице Алекса скосился и чуть было не раскрыл его окровавленный рот.
— Поделом такой твари, как ты. — Виктор Петрович вперил дуло пистолета ему в висок. — Возомнил из себя крутого альфа-самца? Считал себя умнее всяких там «старых хрычей»? Пошёл он на хер, да? А что теперь? В штаны мочишься? Ты сколько жизней угробил, паскуда… — Виктор Петрович вытаращил глаза, чуть ли не вдавливая дуло в череп парня.
Алекс заплакал, смачно всхлипывая своим влажным носом.
— Виктор Петрович, прекратите… Не надо…. — сказал я.
— Что «не надо»? — непонимающе взглянул он на меня. — Правосудие свершать не надо? Достойно наказать за массовое убийство – не надо? Что подверг смертельной опасности не только тех шестерых дураков, но и весь наш университет?!
Алекс задрожал, валяясь кубарем на полу. Виктор Петрович посмотрел на него.
— Среди этих дураков был и твой друг, так ведь, Павел? — он сделал акцент на последнем слове. — Что, будешь защищать этого выродка, убившего твоего друга?
— Его судьбу решат все, а не только вы тут один, — сказал я. — Вы не имеете право лишать его жизни.
— Не имею права?... — Виктор Петрович как-то странно хихикнул, кинул на меня полный жестокости и насмешки взгляд. — Да по законам военного времени таких вот предателей сразу к стенке и пулю в лоб! Без всяких там разговоров и гуманностей! Тем более мы сейчас не на народном вече, знаешь ли. А у меня в руках оружие. А у него на руках – кровь. Тех шестерых. И тех, кто ещё может погибнуть, потому что оружия не хватит для защиты. Ну так скажи мне, почему это я не имею права?!
Он пристально смотрел на меня. Все сейчас молчали и смотрели на меня. Я немного опешил. Глаза мои пробежались по вздрагивающему Алексу, который одним глазом тоже глядел на меня, с надеждой глядел. Второй глаз уже не открывался.
— Потому что в таком случае действительно не имеет смысла всё то, что Вы делаете, — холодно ответил я.
Лицо старика под маской разгладилось, глаза расширились.
— Убивать одних, чтобы сохранить жизни других – это не защита.
Виктор Петрович, выравнивая дыхание, перевёл взгляд на Алекса. Некоторое время старик стоял согнувшись и прислонив дуло к его виску, но потом лишь ткнул им. Алекс звонко всхлипнул и свалился набок. Командир выпрямился, пожевал желваками,
— Эта ваша гуманность и демократия… Не для нынешнего мира это… Одно я тебе скажу, — он подошёл ко мне, смотря прямо в глаза. — Из-за таких вот, как он, гибнут многие хорошие люди. А из-за таких, как ты, таким, как он, в итоге многое спускается с рук. Подобный человек может стать причиной и твоей смерти.
Старик взял свой автомат и перебросил его через шею.
— Хочешь сюсюкаться с ним – на, пожалуйста, — Виктор Петрович хотел сплюнуть, но не смог. — Как я говорил, он будет на тебе. Ты за него и отвечай.
— Слышали? — сказал Иван, вглядываясь в проём в стеклянной двери.
Мы все замолчали и прислушались. Снаружи донёсся вой. Сначала одиночный и продолговатый. Потом к нему подключился ещё один, и ещё, и ещё, и вскоре в тумане родился целый хор. Страшный, дикий, надрывный хор многочисленных гортанных глоток.
А потом за выходом в тумане резво промелькнуло что-то тёмное. За ним ещё, и ещё, и ещё. Послышался многочисленный скрежет тяжёлых когтистых лап, бьющих по асфальту, срываемый в рывке рык, дикое клацанье пастей.
— За кассы. Быстро! — рявкнул сквозь противогаз Виктор Петрович.
Поисковики и связист перемахнули через ограду и спрятались за кассами. Я уже хотел было перебросить ногу, но обернулся. Алекс еле отползал назад по полу, вперившись уцелевшим глазом на выход. Парень не мог подняться сам, и напоминал сейчас беспомощную рыбу, выброшенную на берег и извивавшуюся. Я кинулся к нему и помог подняться. Тот тяжело передвигал конечностями, кое-как перевалил через ограду и еле добрёл до укрытия.
Мы притаились. Снаружи, перед разбитым входом, проносилась огромная волна, похожая на бурлящую и стремительно текущую тёмную реку. Их не было видно отчётливо, лишь слабые, размытые очертания бесконечного потока туш, которые слились во что-то органичное и монолитное.
Потом эхо от рыка и скрежет когтистых лап раздались и внутри. Что-то бежало по коридору мимо павильонов параллельно тем, что были снаружи. Я прислонился лицом к укрытию, чуть ли не стараясь слиться с ним воедино. Сердце моё заколотилось с бешеной скоростью.
Одна из тварей остановилась перед оградой. Принюхалась, пытаясь выудить запах. Я увидел её, когда осторожно выглянул из-за укрытия. Она опустила морду и её длинный худой язык что-то лизнул на полу. Потом тварь снова вскинула морду и стала принюхиваться настойчивее, медленно ступая в нашу сторону. Наша группа замерла и никто из нас почти не дышал, но огонь факелов мог выдать наше присутствие.
— Не тушить огонь… — растянуто прошипел Виктор Петрович, а потом осторожно выглянул из-за укрытия.