37-й пост
Шрифт:
– Бекет, можешь не хвастать, что ты захватил моего родственника, ты его убил.
– Запиши на мой счет. Я согласен. Чем больше перестреляешь своих, тем приятней будет мне. Прощай, Максур.
– До встречи, Бекет.
Я дохожу до своих валунов, захожу за них. Костров, врачиха и двое солдат ждут меня. Я сразу прислоняюсь к камню и сползаю на землю.
– Ты как себя чувствуешь?
– спрашивает Костров.
– Хреново.
Галя опускается на корточки рядом и осторожно стягивает с головы кепи.
– Сейчас будет полегче.
– Зачем
– спрашивает Костров.
– Это его родственник. Чтобы не позорил семью, он его расстрелял.
– Вот зверье.
– У них свое понятие чести.
– Почему же после такой драки Максур вдруг неожиданно пошел на обмен пленных?
– Разве ты не понял. Наши прорвались под Гератом и видно скоро будут здесь. Он испугался, что с этими колоннами мы отправим пленных в Кабул.
День проходит спокойно. Мы зализываем раны, занимаемся укреплением разрушенных позиций. Я же в отличии от всех отлеживался. Пытался заснуть и когда это удалось, метался от боли, но когда к вечеру проснулся, почувствовал себя лучше.
– Ты куда?
– спросила Ковалева.
– Пойду обойду пост.
– Уже темно. Отлежался бы лучше.
– Надо кое что исправить...
Первым на кого я нарвался, был Коцюбинский, облокотившись на бруствер, он смотрел через бинокль на развилку дорог.
– Коцюбинский.
– Так точно.
– Какой сегодня пароль?
– Сон.
– Что за дурацкий пароль. Неужели офицеры не могут придумать что то получше. Что там, в деревне?
– Жгут костры. У них сегодня похороны. Они по своей вере должны в течении дня похоронить погибших. Может их того... попугать.
– Черт с ними. У нас не без донная бочка патронов и снарядов. Смотри дальше.
Я протискиваюсь в щель к Кострову.
– Бекетов? Товарищ старший лейтенант...
– Сиди.
– Сходи, найди Хворостова. Нужно поговорить.
Мы притиснуты к тумбочке, на которой лежит карта.
– Хворостов, меняй направление орудий. Переставляй на закрытые площадки и направление на шоссе.
– Товарищ старший лейтенант, сейчас ночь, может лучше завтра.
– Завтра нельзя. С утра пройдут колонны отступающей армии, а за ними идет Абалибек, который захочет пощупать, что такое пост 37. Его танки попрут на нас.
Мы все глядим на карту.
– Там в штабе по моему офонарели, - возмущается Хворостов, - как так можно небольшому посту остановить армию...
– Может и не армию, но хорошо вооруженные отряды, по численности и вооружению превосходящие нас, - учительским тоном говорит Костров.
– Побьют нас.
– Лейтенант, из пленных, Петров кажется, просит оставить здесь и дать оружие.
Костров смотрит на меня.
– Дай. Пойдет мимо колонна приготовь раненых и мертвых. Отдай их им...
– Бывших пленных тоже?
– Пусть будут живы, отправь с колонной. А сейчас по местам, поднимайте людей, перетаскивайте орудия и танки.
– Ох и поганый же завтра будет день.
Утром замученный пост спит. Я только задремал, как меня разбудил глухой звук. Шли отступающие части.
Я пробрался к шоссе и дождался когда передо мной остановился бронетранспортер. В шлемофоне из люка выполз толстый офицер.
– Ты Бекетов?
– Я.
– Очень хорошо. Возьми от меня две переносных установки залпового огня и снаряды к ним. У духов захватили. Нам они теперь ни к чему.
Что за народ наши военные, как доедут до нас, дальше почему то считают уже безопасно. Мы ехали сюда дрожали, а этим уже не страшно. Хотя может быть и так, вон какая колонна прет, как-никак последние.
– Возьмите от меня раненых и убитых.
– Добро. С тех машин, с которых установки сгрузят, посади туда.
– У меня их много. Семь убитых, восемнадцать раненых и девять бывших пленных.
– Вот черт. Ладно я сейчас скомандую, два БТР подойдут, пусть ходячих захватят. Пока, Бекетов. Удачи тебе. Если что, вызывай авиацию, она теперь твоя.
Толстяк залезает в БТР и колонна ползет мимо нас. Здесь танки, БТРы, грузовики, На верху полно солдат и офицеров, они кричат и машут нам руками. Рядом со мной останавливается грузовик и два БТР.
– Хворостов, давай свободных людей, перетаскивайте снаряды и установки, а обратно грузите раненых и мертвых.
С машины стаскивают две рамы и снаряды, только на один залп. Мертвых, закатанных в одеяло, запихивают первыми, в пакет, как дрова, на свободной площадке кузова раскладывают тяжелых раненых, туда же запрыгивает несколько ходячих раненых. Мы прощаемся со своими товарищами. Машины и БТРы вскоре уходят в колонну.
Рядом со мной Ковалева.
– Тебе тоже можно было уехать, Игорь. У тебя ранение в голову...
– Я не предоставлю такого удовольствия Максуру. И потом, разве можно бросить тебя в такой обстановке.
– Я за себя сумею постоять.
– Не все время везет. Я вон, три года здесь отмахал, однако осколок получил только здесь.
– Тогда будь осторожен, здесь не только осколок можно получить...
Мы провожаем взглядом колонну.
Нет ничего хуже ожидания. Уже давно прошел наш механизированный полк, а духи, ни звука. Шоссе подозрительно пусто, не видно даже тощей арбы или человечка. Солдаты от солнца прячутся по норам или в укрытиях. Я в блиндаже врачихи.
– Господи, по быстрей бы, - говорит Галина.
– Зачем, нам надо протянуть дольше.
– Игорь, мы выживем?
– Конечно.
– Можно зайти.
Это сержант Джафаров.
– В чем дело, сержант.
– Подозрительная возня в поселке.
Я вскакиваю и прихватив автомат иду на выход.
Мы за каменной кладкой, я пытаюсь заглянуть в бойницу.
– Где?
– Не высовывайтесь, у них снайперы.
Между камнями щель, я прикладываюсь к биноклю и смотрю на разбитые строения. С ближайших гор и больших дорог, стараясь не шуметь и быть незаметными, в деревню стекаются духи. От нашего поста до ближайших домов метров триста. Этим легче атаковать нас. Судя по одежде, здесь не только воины Максура, но еще и с других отрядов.