666. Рождение зверя
Шрифт:
Дитя кивнуло и побежало к маме, прижимая к себе шарик. Потемкин помахал ей рукой и двинулся к дому. Удовлетворение от чуда, которое он, как ему казалось, только что совершил, переполняло его. В голове вертелась какая-то напыщенная дребедень про счастье всего мира и слезу ребенка. Кирилл был даже удивлен этому внезапно нахлынувшему возвышенному чувству. Такому цинику, как он, подобные сантименты были совершенно несвойственны. «Фу, достоевщина! – укорял он себя, – Тоже мне, инженер человеческих душ».
Внутренний диалог гуманиста и мизантропа продолжался до самого подъезда и прервался сам собой. Там, под козырьком, на освещенной фонарем лавочке, на которой во времена потемкинского детства обычно сидели старушки – божьи
– Слышь, братан, закурить не будет? – Один из гопников сформулировал дежурный в подобных обстоятельствах месседж и сплюнул шелуху от семечек.
– Не курю, пацаны, – так же дежурно ответил Потемкин.
Стараясь не смотреть в их сторону, он продолжал двигаться к двери и уже протянул руку, чтобы набрать шифр на домофоне, как коренастый шкет перекрыл ему дорогу.
– А может, эта… взаймы дашь? А то не хватает чета, – разинув желтозубый рот, обратился он к Кириллу. – Завтра отдам, бля буду.
Это был неожиданный поворот сюжета. Обычно у них в районе вот так, прямо у дома, напороться на гоп-стоп было малореально. Но эти, как уже отметил Потемкин, были не местными.
– Чувак, я бы тебе занял, не жадный. – Кирилл пытался быть дружелюбным и даже как-то криво улыбнулся – на языке собеседников это называлось «лыбиться». – Но наличман с собой не ношу, все в банке лежит.
– А ты докажи.
Второй, долговязый, взял увесистый букет, встал со скамейки и начал обходить его сзади, а в руках третьего, продолжавшего сидеть, блеснуло перо выкидухи. Потемкин четко оценил расклад. Он понимал, с кем имеет дело. В нацистской Германии таких назвали untermensch [23] . Кирилл предпочитал более политкорректное определение «гуманоид», то есть существо человекоподобное, но не homo sapiens. В Москве проживало очень много таких – наверное, столько же, сколько нелегальных мигрантов из Центральной Азии. Но если азиаты, шуршащие по подвалам в центре города, своими повадками и социальной организацией напоминали тараканов, то эта публика, понаехавшая в первопрестольную из какой-нибудь уральской глубинки, представляла собой совершенно особую породу. Русский гопник – это гибрид медведя со свиньей. Видимо, так на славянском генофонде сказался Чернобыль. Они могли убить не ради денег или от садистских наклонностей, а просто из интереса, от скуки. Сейчас в самом мягком варианте гуманоиды собирались покалечить прилично одетого прохожего. Кирилл понял, что единственно возможный план действий в сложившейся ситуации – делать ноги.
23
Недочеловек (нем.).
Он развернулся и бросился наутек вдоль полутемного дома – к улице, где был свет, ходили люди и иногда даже показывались стражи порядка. Для гопников его бегство означало только одно – у фраера было чем поживиться. Они скопом ринулись в погоню.
Вновь включившимся задним зрением Потемкин видел своих почуявших добычу преследователей, их сосредоточенные лица. Гуманоиды нагоняли, букет в руке долговязого уже превратился в кусок арматуры – избитый прием маскировки у этой публики. «Вот засада! Так бездарно сдохнуть – досадно», – пронеслось в голове у Кирилла, но тут из арки, наперерез ему, выскочил черный джип «тойота ленд крузер» с тонированными стеклами. Машина резко затормозила, задняя дверь открылась, и оттуда выскочил тот самый рыжий, который сегодня караулил Потемкина у гостиницы «Украина». В руке у него был пистолет.
– Эй, Карл Льюис, прыгай сюда! – крикнул филер, указывая на заднюю дверь.
Времени взвешивать это предложение не было никакого. Кирилл с разбегу запрыгнул в машину, где уже кто-то сидел. Рыжий сел за ним, хлопнув дверью. Машина тронулась, и Потемкин с радостью увидел в боковом стекле озадаченные лица гопников, которые явно не ожидали подобного развития событий. Однако радость его продолжалась недолго: оглядевшись, Кирилл обнаружил, что едет в сопровождении четырех конвойных с квадратными лицами – двое спереди, двое по бокам. Причем кто они такие и куда его везут, ему оставалось только догадываться. Только теперь он начал понимать, что из одной переделки, кажется, попал в другую.
– Мужики, вы кто? – тяжело дыша, спросил Кирилл. – ФСБ?
Такое предлоложение казалось ему наиболее логичным.
– Много будешь знать – останешься вечно молодым, – отозвался рыжий. – Сиди, не рыпайся и молчи. Руки на яйцах держи, как футболист в стенке. Только поднимешь – останешься без яиц. Телефон где?
– В правом кармане.
Угрюмый сосед справа извлек новенький потемкинский телефон, выключил его и положил к себе за пазуху. Рыжий достал черный байковый мешок с бечевкой, надел его Кириллу на голову и слегка затянул на шее. Минут десять ехали молча. Потемкин лихорадочно думал, кем могли быть окружавшие его люди и каковы их намерения. Ничего путного в голову не приходило. Если они хотели ему помочь, то зачем надевать на голову мешок? Это больше похоже на похищение. И вообще, может быть, те гопники просто разыграли спектакль, чтобы отвести его от подъезда, где есть камера видеонаблюдения… Во всяком случае, очень на то похоже. «Андриякин! – осенило Потемкина. – Он же говорил про „коллег, о которых лучше ничего не знать“! Вот оно что… Зря я его не послушал, зря».
– Подъезжаем, встречайте, – раздался глухой голос с переднего пассажирского сиденья.
Машина свернула с трассы и запрыгала по бетонке, а потом и вовсе затряслась на проселочной дороге. «В лес везут». – Кириллу стало совсем нехорошо от дурных предположений. Через несколько минут они остановились.
– Давай, на выход, – сказал рыжий, открывая левую дверь. – Руки сзади держи.
Потемкин осторожно вылез. Кто-то подхватил его под локоть и провел несколько шагов вперед. Кирилл шел по траве, спотыкаясь о кочки. Он ничего не видел – мешок плотно сидел у него на голове.
– Встань тут.
Они были далеко за городом, вокруг шумел лес. Рядом кто-то чиркнул зажигалкой, и потянуло дымом сигарет. Потемкина уже колотила дрожь. Он понял, что это конец. Через какие-то мгновения раздастся сухой щелчок, и мир погаснет. Его глупая жизнь, как карусель, крутилась у него перед глазами. Ему стало невыносимо жалко самого себя, жалко бессмысленно прожитых лет. Вся боль, что он причинял себе и окружавшим его людям, вдруг обрушилась на него.
– Ребята, покурить дайте перед смертью, – пролепетал он не своим голосом.
На секунду все стихло. Потом за его спиной раздался дружный мужицкий гогот.
– Иди, клоун! – кто-то слегка толкнул Кирилла в спину. – Только аккуратней, там ступеньки.
Кто-то взял его под левый локоть и повел вперед. Потемкин сделал шаг, вытянув перед собой правую руку. Его нога ступила на что-то твердое – видимо, асфальт. Пройдя с десяток метров, он действительно уперся в лестницу. По бокам были перила. Кирилл начал подниматься и нащупал руками проем.
– Заходи направо и сиди там, – сказал кто-то, поднимавшийся вслед за ним. Это был не рыжий.