7 тайн Древней Руси. Детектив Временных лет
Шрифт:
Посмотрим, на кого упал жребий на сей раз.
В Киеве обитал некий варяг, о котором было известно, что он «пришел из Грек и держаше веру хрестьянску», т. е. он служил в Византии и там крестился, как и многие другие норманны в то время. У этого варяга был сын, прекрасный «лицем и душою», на него-то и выпал жребий. Возможно, сыграло определенную роль то, что варяг-христианин был киевской общине чужд, во всяком случае, летописец XII в. указание жребия на юношу-христианина однозначно приписал козням дьявола.
К варягу пришли посланцы киевской общины и объявили волю богов. Тот, вместо того, чтобы выдать сына добровольно и радоваться его избранию (как следовало бы поступить с точки зрения языческой морали), прочитал посланцам небольшую проповедь [47] :
«Это не боги, но дерево – сегодня есть, а завтра изгниет, ибо не едят, не пьют и не говорят, но сделаны руками из дерева. А Бог – един, ему служат греки и кланяются, он сотворил небо и землю, звезды и луну, солнце и человека и дал ему жить на земле, а эти боги что сделали? Сами сделаны! Не дам сына своего бесам!»
Это уже никуда не годилось – выполнение воли богов оказывалось под угрозой срыва, а невыполнение воли богов могло повлечь за собой их гнев. Горожане вновь явились на двор варяга, но уже большой толпой.
Варяг и его сын стояли «на сенях» (так называлось устроенное на высоких столбах крыльцо древнерусского дома) – в пограничной зоне жилища, в том месте, где удобно было защищаться от враждебных сил внешнего мира. Упрямый христианин снова отказался выдать сына, говоря: «Если действительно боги, то пошлют одного из них за моим сыном, а вы чего добиваетесь?» Тут терпение общинников лопнуло, они подрубили столбы под сенями и убили варяга и его сына.
Летописец поставил этот рассказ в свой труд как иллюстрацию мрачных нравов языческой эпохи. Позднее, уже в XII столетии, варягу и его сыну придумали имена, их сделали святыми и составили их житие.
…Дьявол, конечно, был очень доволен. Он говорил: «Здесь мне есть жилище, ибо здесь ни апостолы учили, ни пророки прорекли!» Впрочем, всего через пять лет настанет эпоха крещения Руси, и летописный враг рода человеческого скажет совсем другие слова… *
Нельзя говорить о славянском язычестве и обойти вниманием носителей древнего тайного знания. Кто же такие древнерусские «волхвы» и «кудесники»?
Кудесник на страницах «Повести временных лет» появляется всего два раза – в рассказе про Олегову смерть от коня и в описании событий на Белоозере в 1071 г. Чаще встречается на страницах Начальной летописи волхв, причем встречается он, как правило, уже в христианское время – как предводитель мятежей, возникающих, например, в голодные годы.
Волхв, бесспорно, связан с миром сверхъестественных сил, однако он, вопреки распространенному мнению, не равен жрецу. Нет ни одного летописного рассказа, в котором волхв проводил бы какой-то обряд или вообще был как-то связан с языческим культом, капищами и т. п.
Волхва обычно изображают в длинных белых одеждах (с красными вышивками!), с длинными седыми волосами и бородой, в руке у него некий магический посох, на который нанесены таинственные узоры, а на верхушке посоха – козий череп. Прямой родственник этих художественных волхвов – веселый дедушка из мультфильма «Князь Владимир», который носит на посохе пчелиный улей…
Славянский волхв в художественной культуре Нового времени, как правило, стар, мудр, суров, ему доступно тайное знание, за его спиной стоят грозные тени древних богов.
Волхвы не боятся могучих владык,
А княжеский дар им не нужен.
По летописи и другим источникам нам не так уж много известно о древнерусских волхвах. Ясно то, что они действительно обладали тайным знанием, недоступным обычным людям, и в том числе – способностью предсказывать будущее. Поэтому во всех летописных рассказах о волхвах XI века присутствует положительный герой-христианин – князь или воевода, который опровергает предсказания волхвов (убивая предсказателей), показывает их несостоятельность. Так, князь Глеб во время мятежа 1071 г. в Новгороде обращается к волхву, смущавшему горожан:
– Знаешь ли, что с тобою сегодня будет?
– Чудеса великие сотворю! – горделиво отвечает волхв, не подозревая, что у князя под плащом уже наготове боевой топор…
Как и во многих других сложных для изучения ситуациях нашей древней истории, здесь может помочь обращение к скандинавским данным – ведь исландцы осветили историюсвоей страны и Норвегии не в пример подробнее, чем наши летописцы – историю Руси того же времени. В скандинавских странах в интересное нам время хорошо известен ближайший родственник древнерусского волхва, который обычно назывался просто – колдун.
Колдун в сагах – персонаж почти всегда отрицательный. Он вредит героям, укрывает злодеев колдовским туманом, поднимает из могилы мертвецов, которые потом устраивают разные «штуки» – убивают людей, портят скот, ездят на коньке крыши и так далее. Именно за такой вызов покойника из могилы исландцы сожгли в XVII столетии своего последнего осужденного колдуна. В христианскую эпоху воинствующие сторонники старых верований нередко собирались именно вокруг колдунов, поэтому норвежские короли-миссионеры, Олав Трюггвасон и Олав Святой, системно боролись с колдунами. Впрочем, и в языческое время колдунов не любили – о Харальде Прекрасноволосом, например, было известно, что он «ненавидел колдунов».
Колдовство в Исландии нередко было семейным занятием, родители и дети все вместе устраивали колдовские обряды. Такой обряд можно было заказать за деньги – например, заплатить колдунам за наведение порчи на неприятеля. Как правило, рано или поздно проделки такого семейства выводили из терпения жителей округи и те, собравшисьвместе, убивали колдунов.
Исландское и, очевидно, древнерусское колдовство («волшба») – это прямой наследник чрезвычайно древнего явления – шаманизма, уходящего корнями в глубины каменного века.