9 1/2 weeks
Шрифт:
моему животу струйками течет пот. Я
даже не шевелюсь, когда он поднимает голову и кладет мою руку между моими
половыми губами; мои пальцы двигаются
туда-сюда, вверх-вниз, и очень быстро я кончаю.
– Потрясающе!
– говорит он.
– Мне так понравилось смотреть на тебя. Какое
у тебя было лицо! У тебя такое
удивительное выражение, когда ты кончаешь, такое удивительное! Дикое,
плотоядное, а этот широко раскрытый рот!
Он идет
– Рей, дай ему еще пять долларов и скажи, чтоб он уезжал.
* * *
К этому я не была готова. Несколько лет тому назад я прочла Историю О.
Сначала мне было интересно, а потом,
очень быстро, интерес сменился ужасом и отвращением. В реальной жизни,
садомазохисты были зловещими типами,
которые носили черные куртки. В этой странной одежде они выглядели и смешно, и
жалко. Если бы какая-нибудь из моих
подруг сообщила мне, что после рабочего дня любовник привязывает ее к столу,
я... Впрочем, такого никогда не было. Да я
бы этому и не поверила.
* * *
Конец рабочего дня в пятницу; половина пятого. Он звонит мне на работу.
– В половине шестого будь в отеле Алгонкин, номер 312.
Один раз я там завтракала. Несколько дней тому назад, во время одного из
наших бесконечных разговоров ("давай
сравним рестораны", "и отели" "Риц в Париже", "смешно", "тогда Зум-Зум", "кислая
капуста там вкусная", "зато кофе
довольно посредственный") я ему сказала, что Алгонкин мне кажется довольно
романтичным, особенно тот уголок
ресторана, где я однажды завтракала с двумя клиентами. Правда, все очарование
этого места для них стало давно
привычным, и мне пришлось сдерживать свое восхищение, чтобы сосредоточиться на
разговоре.
Я собиралась поехать в метро, но, когда я вышла с работы, мне сразу
попалось такси, откуда выходила пожилая
пара. Я повторяю: "В половине шестого, в..." и чувствую, как напрягаются мышцы у
меня на бедрах. Через несколько минут
я уже в Алгонкине. Стучу в 312-й, но никто не отвечает. Дверь не заперта. Я
думала, что он ждет меня. Зову его по имени
перед дверью в туалет и ванную.
Никого.
Кровать вся завалена свертками. Не подарочными пакетами, а теми
свертками, что сваливают как попало на
кровать после хождения по магазинам накануне Рождества. Ключ от номера лежит в
пепельнице рядом с прикроватной
тумбочкой. На телефоне записка: "Разверни пакеты, прими ванну и оденься".
Я разворачиваю первый пакет от Брукс Бразерс. В нем небесно-голубая
рубашка, похожая на
вечерам, но меньше размером.
Там же мужские носки от Альтмана. В коробке светло-русая борода и усы,
завернутые в прозрачную бумагу. Когда
я открываю самый большой пакет, руки мои немного дрожат: в нем темно-серый
костюм. В других пакетах: туфли, галстук,
мужской парик (светлый), белый носовой платок, шляпа.
Я сажусь на край кровати, держа парик в руках. Это очень дорогой парик из
настоящих волос, очень мягкий на
ощупь. Я одновременно обеспокоена и возбуждена. Потом я принимаю ванну. Он
оставил мне на выбор соли Эсте Лаудер,
Жан Нате и Витабат, но я неспособна выбрать и высыпаю все вперемешку в воду, в
результате чего они в конце концов
взаимно нейтрализуются. В первый раз за много недель я погружаюсь в мутную, без
пены воду, издающую целую гамму
смешанных запахов.
Беспокойство, возбуждение. Но возбуждение берет верх, целиком овладевает
мной; я чувствую себя, как
автомобиль, который стартует на полной скорости в темную ночь, а фары пятнами
освещают впереди серую ленту дороги.
Потом я вытираюсь, стараясь это делать в том же порядке, в каком он
вытирает меня каждый вечер: лицо, шея,
потом ступни и пятки, потом спина и ягодицы.
Покупая мне одежду, он подумал обо всем, кроме белья. Ткань брюк мягкая,
туфли мне как раз, рубашка тоже.
Грудь у меня небольшая, поэтому рубашка, жилет и пиджак скрывают ее полностью.
Я надеваю ботинки - остроносые, традиционного стиля - и в ноздри мне
ударяет сильный запах кожи (почему
женская обувь никогда так хорошо не пахнет?). Вначале они мне немного жмут.
В шляпе лежит маленькая баночка клея, а за ленточку заткнута кисточка. Я
в некотором затруднении: клей нужно
наносить на внутреннюю поверхность бороды и усов или прямо на кожу? В конце
концов я мажу им внутреннюю
поверхность усов и наклеиваю их себе под нос. Они колют меня и напоминают о
школьных спектаклях. Я смеюсь. Мне
трижды приходится все начинать сначала, чтобы приклеить их правильно. С бородой
еще сложнее. Клей густеет. Я
приклеиваю ее, снимаю, снова прилаживаю, и так до тех пор, пока мне не удается
сделать так, чтобы она была на равном
расстоянии от моих ушей. С париком, напротив, сложностей никаких: я завязываю
свои волосы в "конский хвост",
скручиваю его, делаю плоский узел и закалываю шпильками. Парик держится хорошо.