А может?..
Шрифт:
— Да, вроде так, — пожал плечами он. — Это тебе у Пола спросить надо, этот паршивец всё слушал. И надо же было ему потом над ухом заорать: «Дупло-4271, почему спим на посту?!» Это был первый раз, когда я во сне свалился с дивана. Думал, Полу в рожу дам, честное слово. Меня потом вся съёмочная группа ещё неделю кроме как этим шикарным прозвищем не называла, — усмехнулся Йен.
— А почему только неделю? — спросила Никки.
— А потом был как раз день рождения Пола, и после него вообще мало кто о чём-то помнил, — развёл руками Сомерхолдер.
— Весело живёте, ребят, — улыбнулась Никки, а затем, почувствовав
— Разве?
— Именно. Мистер «Влюблю-В-Себя-Любую-За-Пять-Минут».
Он улыбнулся его фирменной кривоватой улыбкой, не отводя взгляд от Никки.
— Эта стабильность радует, — не без доли самодовольства усмехнулся он.
— Что же ты творишь со мной, Сомерхолдер? — выдохнула девушка ему в губы.
Как всё произошло, Йен не понял и сам: всё было слишком быстро. Никки коснулась его губ своими, и в этот момент он почувствовал привкус испанского вина. В мыслях не было вопросов «как?» и «почему?», Йен отчасти и сам не осознавал, что делает. Сердце забилось быстрее, а щёки начали сильно гореть.
— Надо же, я уже забыла, что у твоих губ мятный привкус, — произнесла Никки, отстранившись от его губ буквально на несколько сантиметров и переведя дыхание. — Всё так же не расстаёшься с «Ментосом»?
— Ем килограммами, — усмехнулся Сомерхолдер. — А ты всё такая же чертовски сексуальная…
Никки с прищуром пристально посмотрела на него и довольно усмехнулась, отодвинувшись от него и положив ногу на ногу, будто бы бросая ему вызов, чтобы он сказал или сделал сейчас всё, что у него было в мыслях и желаниях.
— И ты всё так же хочешь меня, — сказала Никки, и её голос звучал уверенно: она уже знала, что этой ночью этот мужчина будет принадлежать только ей. Она читала это в его глазах, снова оказавшись словно раздетой под его прожигающим взглядом. Он сдавался ей без боя. И пусть в его «поражении» не было чувств — только влияние количества выпитого и физические желания, — сейчас для неё это было абсолютно неважно.
Йен и правда обладал какой-то нереальной, необъяснимой властью над ней, будоража в ней все чувства, которые её связывали с ним, одним лишь своим прикосновением. Отчасти Никки тоже не могла держать себя в руках и делала всё даже не ради того, чтобы вернуть Сомерхолдера или отомстить Нине: просто отказаться от ночи с ним она не могла, да и не хотела.
— Поехали в отель, и ты убедишься в этом, — шепнул ей на ухо Йен, и его горячее влажное дыхание обожгло её кожу, что заводило только сильнее.
Сомерхолдер не помнил, как наскоро они с Никки расплатились за весь алкоголь, как поймали такси и добрались до отеля, в котором она остановилась, пока жила в Ковингтоне. Они ввалились в номер пьяные, но хотевшие всего того, что с ними сейчас происходило. Не включая света, стараясь поскорее освободиться от одежды, жадно целуя друг друга, чувствуя, что воздух в лёгких вот-вот закончится, но не отрываясь друг от друга, они не обращали никакого внимания на шум, который они создавали, сначала громко захлопнув дверь, потом уронив ключи от номера
— Я люблю тебя… Боже мой, как же я тебя люблю… — шептала Никки, касаясь ледяными пальцами его рук.
Но он этого даже не слышал.
Нина чувствовала себя неважно: сильно болела голова, прошибал озноб, ощущалась боль в мышцах. Сказывались переутомление и сильный стресс. Дозвониться до Йена в тот вечер она так и не смогла. Душу терзали плохие предчувствия. Поэтому Нина написала сообщение Полу с вопросом о том, не знает ли он, где может быть Сомерхолдер. Лучший друг, к радости Добрев, объяснил, что Йен собирался после встречи с коллегами пойти в местный бар. Пол догадался о причине, по которой Сомерхолдер мог не брать трубку и, разложив всё по полочкам, сумел её успокоить. В глубине души, несмотря на сохранявшуюся обиду, она надеялась, что, проснувшись, увидит Йена рядом с собой. Но проснулась она как раз оттого, что утром почувствовала вместо тепла его тела холодный шёлк на соседней подушке.
Никки проснулась рано: накануне она выпила намного меньше него, а потому утром чувствовала себя отлично. Рядом, прикрывшись мятым одеялом, спал Сомерхолдер. Рид хотела ещё понежиться некоторое время в постели, но в этот момент увидела, как на смартфоне Йена, лежавшем на тумбочке, загорелась подсветка. Девушка аккуратно, чтобы его не разбудить, потянулась к девайсу и, взяв его в руки, замерла: на экране было написано: «Французский котёнок». И в этот момент Никки накрыло волной невероятной ненависти, она так сильно захотела сделать ей больно за то, что она забрала у неё мужчину, которого она любила, что Рид, кажется, и сама не помнила, как подняла трубку.
— Йен! — на другом конце провода послышался обеспокоенный, но вместе с этим счастливый голос Нины. — Йен, где ты?
Никки неслышно встала с кровати и босиком, на носках, вышла из спальни.
— Привет, Нина, — холодным тоном произнесла она, и внутри у болгарки всё замерло.
— Ник-ки? — заикаясь, лишь спустя несколько секунд переспросила Добрев.
— Да, — непринуждённо ответила Николь. — Нин, ты чего звонила? Извини, Йен ещё спит, поэтому он не отвечал, и…
Что Никки говорила дальше, Нина не слышала. Ей показалось, что в этот момент её с головой погрузили в ледяную воду, в которой не были слышны звуки внешнего мира.
Неужели Йен… «Нет, нет, нет. Этого не может быть», — эта мысль до боли стучала кровью в висках. Они были вместе уже восемь лет, и за всё это время он ни разу не дал Нине повод для ревности. Нина была невероятно благодарна ему за то, что она могла доверять ему и почувствовать себя свободной от постоянного страха потерять мужчину. Своей верностью и честностью в их отношениях он разрушил все её стереотипы о том, что мужчины с такой внешностью, как у него, непостоянны.
И сейчас к его телефону подходила его бывшая девушка.