А может?..
Шрифт:
Пока редактировала её, задумалась: а сама бы я такое простила? И ответить самой себе на вопрос я не смогла.
Поэтому хочу поинтересоваться у читателей: смогли бы простить любимому человеку такой поступок?
====== Глава 60 ======
Каждое новое утро было похоже на предыдущее: серая дымка дождливого Ковингтона, головная боль и ломота во всём теле — последствия обильного возлияния накануне, и единственное желание — закрыться ото всех у себя дома, пусть один на один со своими чувствами, но хотя бы не видя человека, один взгляд которого бередил в душе ещё свежие кровоточащие раны, и не изображая на камеру фальшивые эмоции.
Именно
Напрасно Нина думала, что ей это сделать будет легче. Жизнь сложилась так, что ей пришлось попрощаться с Йеном не в первый раз, и мысли о его поступке вызывали в ней омерзение… Вот только её душа, каждая клеточка её тела желали другого. Она была связана с этим человеком тысячами незримых нитей, и когда его не было рядом, сердце кричало оттого, что так по нему скучало. «Если я его люблю, то почему мне так сложно его простить?» Этим вопросом в последние дни Нина задавалась не раз, но ответа на него найти так и не смогла. Возможно, она не до конца это осознавала, но в ней говорила невероятной силы обида: она не могла смириться с мыслью, что хоть на одну ночь, но любимый человек предпочёл другую. Перед этим фактом все логичные доводы меркли, и вновь и вновь глаза застилала ненависть. И в такие минуты, как бы это страшно ни звучало, становилось немного легче. Однако это были лишь мгновения. В душе же шла борьба двух, казалось бы, противоположных чувств, — любви и отвращения, которая разрывала её на части. Но отвращение было даже, скорее, не к самому Йену, хоть Нина пока это и не понимала, а к его поступку — возможно, именно поэтому оно так легко сменялось нестерпимой тоской по всему тому, что между ними было.
Нина впервые начала искать утешение в алкоголе, и причиной этого было не только расставание с Йеном: всё, что происходило в её жизни на протяжении трёх этих месяцев, медленно, день за днём, ломало её, забирая из неё жизнелюбие и веру в лучшее, убивая ту Нину Добрев, которую окружающие и она сама привыкли видеть в ней.
Съёмочный день начался как обычно, однако сконцентрироваться на работе Нине было тяжело: ночью она провела несколько часов в клубе и поэтому совершенно не выспалась. Её состояние оставляло желать лучшего: сильно болела голова, тошнило, прошибал озноб. Добрев не понимала, из-за чего это могло происходить: накануне она выпила немного и домой вернулась вполне трезвая, что, к сожалению, для неё было уже непривычно. Но делать было нечего: съёмочный процесс был в разгаре, и Нина просто не имела права разболеться, а потому, выпив несколько таблеток аспирина, она вернулась к работе.
Сцена за сценой, десятки испорченных дублей, несколько часов съёмок нон-стоп — актёры выкладывались по полной.
— Я так больше не могу, вы сводите меня с ума! — на пределе голоса кричал Гислер. Нервы уже не выдерживали. — Йен, Деймон — не мученик! Что за взгляд исподлобья, как у нашкодившего школьника? Что за чертовщина? Мне нужна страсть, мне нужна химия, мне нужен взрыв, понимаете вы это или нет? У вас и в помине этого нет, вы как будто бы прикасаться друг к другу боитесь!
Режиссёр, встал с кресла, упершись руками в боки, запрокинул голову и с шумом выдохнул. Нина и Йен совершенно обессилены, но переступить через себя уже не могут, как бы им ни хотелось. Боль не спрятать за привычными масками: она возвращается,
— Ребят, ну что такое? — уже примирительным тоном, боясь перегнуть палку, спрашивает Крис, подойдя к Нине и Йену. — Мы снимаем этот крошечный эпизод уже почти час, всего лишь небольшой диалог, пара реплик. За вас всё должны говорить не слова, а жесты и взгляды. А вы оба находитесь, кажется, не здесь. Я понимаю, усталость, совершенно другие желания, но мы заканчиваем эту историю. И каждая секунда должна держать зрителя в напряжении, он должен видеть эти искры между героями, понимаете?
Ребята кивают.
— Давайте ещё раз попробуем, — скомандовал Гислер, вздохнув и вернувшись на своё место. — Камера! Мотор! Начали!
— Здесь ничего не изменилось за прошедшее время, — с долей радости произнесла Нина в образе Елены.
— Оу, ну я бы с такой уверенностью не говорил, — ответил Сомерхолдер. — Вот Стефану, например, спустя сто пятьдесят лет надоело быть холостяком, так что они с Барби устраивают большую пьянку по поводу… Как она там говорила… А, точно! Их «волшебной июньской свадьбы». Звучит как название фильма, правда?
— Что-о-о? Стефан и Кэролайн решили пожениться?
Деймон засмеялся.
— Так, всё-всё-всё, — сказал он, подняв согнутые в локтях руки. — Больше ни слова об этом дурдоме. Это ты была в отключке, а мне-то пришлось выслушивать эти «где достать живые цветы в таком количестве?», «о боже, мы же ещё не выслали приглашение Рику!», и, наконец, коронное: «Деймон, ты меня терпеть не можешь, поэтому скажешь правду. Итак, это платье меня полнит?»
— Деймон, мои лучшие друзья решили пожениться, а я об этом знать не должна? — с недоумением и долей шутливой обиды воскликнула Елена. — Вот Форбс, даже не сказала ничего…
— Вы виделись с ней всего-ничего. Блонди тебе ещё успеет все уши прожужжать, поверь. Наслаждайся спокойствием пока.
Сомерхолдер притянул к себе девушку, и за этим Гислер наблюдал с замиранием сердца: именно с этого момента и начинались проблемы. Но пока всё шло так, как ему было нужно.
— Тем более, что всё-таки есть кое-что, что за эти годы осталось неизменным, — уже тише проговорил он, нежно касаясь её губ.
Он хотел бы повторять эти поцелуи снова и снова, но мысли о том, что они не одни и это — всего лишь игра, не давали ему расслабиться. Внутри всё сжималось, а руки холодели.
— М-м-м… — с нескрываемым наслаждением протянула девушка. — Что же?
— Мои чувства к тебе. Хочешь, могу доказать прямо сейчас.
Брюнет начал покрывать её шею поцелуями, а Нина, схватившись одной рукой за его футболку сзади на пояснице, не смогла сдержать стона. Кажется, в этот момент впервые ей удалось уйти из реальности и получить удовольствие от происходящего. Возможно, именно поэтому всё наконец-то начало выглядеть правдоподобно.
— Что, прямо здесь? — со смешком спросила «Елена».
— Ну, а почему бы и не…
— О господи! — слышится возглас Кэндис, появившейся на пороге комнаты.
Ребята мгновенно отстраняются друг от друга, и взгляд Сомерхолдера в образе Деймона ясно даёт ей понять: она не вовремя.
— Что, блондиночка, ты теперь вместо Гилберта-младшего? — с раздражением и усмешкой на губах спросил он.
— Стоп! — крикнул режиссёр. — Снято!
Крис с облегчением выдохнул: сцена, наконец, была отснята так, как он себе представлял.
— Вот теперь отлично. Молодцы, — одобрил он. — Можете же, когда хотите!