А может?..

atranquility

— Жизнь продолжается, Нина, — нервно сглотнув, сказал он. — У нас по-прежнему есть будущее, и мы можем сделать его таким, каким захотим. И у нас будут ещё дети. Но сейчас ты лишаешь саму себя всего этого.

— Нет, — едва слышно произнесла Нина.

У Йена по коже прошёл холодок. Он пристально посмотрел на болгарку. Он хотел что-то сказать, но Нина его опередила.

— У нас не будет детей, — сказала она, и её слова прозвучали безапелляционно.

Сомерхолдер стоял как вкопанный и просто не знал, что ответить.

— Двоих детей мы уже потеряли. Больше я этого не хочу. Я не готова всё это

повторить.

Йен почувствовал, как у него начали дрожать руки. В этот момент его мобильник начал вибрировать, вырвав его из прострации. На экране высветился номер Пола: пока у Сомерхолдера не было автомобиля, друг часто подвозил его; так было и в этот раз.

— Мы позже об этом поговорим, — пробормотал брюнет, закончив разговор с Уэсли и на негнущихся ногах вышел из дома, чувствуя себя полупьяным.

— Может быть, вам стоит обратиться в рехаб? — несмело предположил Пол, когда по пути на работу Йен рассказал ему об утреннем разговоре с Ниной.

— Упечь невесту в психушку? — усмехнулся он.

— Ты же сам прекрасно понимаешь, что это не психушка, — спокойно ответил поляк. — Это реабилитационный центр с квалифицированными специалистами.

— Я-то это понимаю, только Нине это будет довольно сложно объяснить, — сказал Сомерхолдер. — Сейчас у неё обострены все чувства, и она воспринимает мир совершенно иначе, нежели мы. Я не могу предугадать, как она на это отреагирует.

— А если так и дальше будет продолжаться? Итог может быть непредсказуем, Йен.

Йен молчал: конечно, он понимал, что друг был прав.

— Я говорил с психологом, — наконец пробормотал он. — Он сказал, что у Нины, к счастью, нет мыслей о том, чтобы навредить себе, или каких-то подобных. Это сильная депрессия. Но ты прав, конечно, — Сомер вздохнул. — Наверное, без курса лечения будет не обойтись. Я поговорю об этом с врачами.

— Ты молодец, — проговорил Пол, остановившись на светофоре и взглянув на экранного брата. — Ты действительно сильный.

— Я долго думал о том, что ты сказал мне тогда, в больнице, — проговорил Йен. — Сначала я не понимал, как ты так можешь говорить в тот момент, когда мы с Ниной потеряли то, о чём так давно мечтали. Но со временем ко мне начало приходить осознание правдивости твоих слов. Через несколько дней после ДТП мне приснился сон, — рассказал Сомерхолдер. — В нём всё было наоборот: мне приснилось, будто бы Нина погибла, но ребёнок остался жив. Всё было настолько реалистично, что даже проснувшись, я не сразу понял, что это было не наяву. Это было безумие. Кажется, я плакал во сне: когда я проснулся, глаза были мокрыми от слёз. Тогда мне впервые стало немного легче — от понимания, что Нина осталась со мной. Потому что тогда я увидел свою жизнь без неё. И это была даже не жизнь: существование.

— Всё будет хорошо, Йен, — прошептал Пол.

Сомехолдер откинулся на спинку кресла и потёр руками глаза.

— Нина сказала, что не хочет больше детей.

Пол удивлённо посмотрел на брюнета, но в этот момент красный сигнал светофора сменился жёлтым, а затем — зелёным, и Уэсли нужно было следить за дорогой, поэтому он отвернулся.

— Йен, не переживай раньше времени. Пойми её: она пережила сильное эмоциональное потрясение. Дай ей немного времени. Ей пришлось тяжело.

— Я

понимаю, — произнёс Сомерхолдер. — Вот только на то, что чувствую я, ей наплевать. И мне порой кажется, что я ей уже не нужен.

Йен никогда не жаловался друзьям на отношения или жизнь, не был сентиментальным, но теперь выносить всё происходящее ему становилось всё тяжелее, и ему хотелось поделиться с кем-то тем, что накопилось внутри.

— Перестань, — мягко сказал Пол. — Вспомни, через что вам пришлось пройти, чтобы в конечном итоге остаться вместе. Нина не отпустит всё это просто так, поверь мне.

Сомерхолдер ничего не ответил: то ли оттого, что уже и сам не очень верил в слова друга, то ли потому, что просто устал.

Йен вернулся уже через полтора часа. Нина, по всей видимости, не ожидала, что он приедет так быстро, потому что Сомерхолдер застал её какой-то растрёпанной и взволнованной.

— А ты чего так рано? — как можно более непринуждённо спросила она, но во взгляде читался необъяснимый страх. Йен насторожился.

— А чего мне там торчать, — ответил он. — Получил сценарий и вернулся, у меня дорога до офиса больше времени заняла. Тем более, что у меня встреча с партнёрами по фонду через несколько часов.

Брюнет увидел, что девушка дрожит: кажется, её знобило.

— Что с тобой? — спросил Йен.

— В-всё в порядке, — проговорила Добрев.

Сомерхолдер посмотрел ей в глаза: они были красными — видимо, полопались сосуды, — а зрачки были расширены. Он не понимал, что с ней происходит, и в какой-то миг его взгляд зацепился за руку девушки: ему показалось, что на ней было несколько синяков и следы от уколов. Мысль, которая промелькнула у Йена в сознании в этот момент, он постарался отогнать как можно скорее, но у него это не получилось. Нина словно опомнилась и поспешила опустить закатанный рукав тонкой блузки.

— Что у тебя с рукой? — спросил он, но эта фраза уже звучала не как вопрос, а, скорее, как требование снова ему её показать.

— Ничего, — проговорила девушка и уже хотела было выйти из кухни, но Йен дёрнул её за руку и не дал ей этого сделать.

Подняв рукав, он понял, что ему ничего не показалось, на запястье и ближе к сгибу локтя действительно было несколько иссиня-лиловых небольших синяков, а также красные следы от уколов.

Кажется, Йен сам начал дрожать: он просто пришёл в бешенство, догадываясь, о чём они могут свидетельствовать.

— Что это?! — взревел он и сжал запястье болгарки сильнее, отчего она вскрикнула.

— Отпусти!

— Почему у тебя на руках следы от уколов?

Нина молчала, отведя взгляд в сторону.

— Ты что творишь? — прорычал Сомерхолдер, наклонившись к ней. — Что ты себе колешь?!

— Это успокоительные, остынь, — сквозь зубы процедила Добрев.

— Покажи ампулу. Живо!

— У меня их сейчас нет. Закончились, — ответила девушка, заикаясь.

Сейчас в сознании у Йена будто бы складывался пазл: заторможенная речь, расширенные зрачки, апатичное поведение и замкнутость Нины на протяжении нескольких недель, а теперь и синяки на руках подтверждали его опасения. В этот момент он чувствовал себя будто в тумане, не совсем отдавая отчёт своим действиям. В голове пульсировала одна мысль: всё нужно проверить.